Мир после: Водный мир - Ольга Шевлягина Страница 2

– Он дик и неуправляем.

– Он полукровка!

– Я хочу его себе. У меня никогда не было такого ручного зверька, – скучающе откликнулся Принц.

– Хорошо, – Байрок, кажется, никогда не отказывал своему наследнику. – Но если он что-то выкинет, ты будешь наказан.

– Да, отец. Теперь мы можем идти? Мама хотела, чтобы я присутствовал на ее званом обеде.

– Идем, – кивнул Правитель. – Зверька отмойте и приведите в покои Принца.

Истер в упор смотрел на парня, который скучающе и легко сделал из приговоренного пленника дворцовую игрушку. Смотрел и понимал, что жизнь предоставила ему удивительную возможность – отомстить не только за себя и за мать, что он уже сделал, но и за всех, кто когда-либо томился и еще будет томиться в этой тюрьме смертников.

Красный город стоял на Непотопляемой скале с самых древних времен, так гласили летописи Правящих. Обнесенный высокой крепостной стеной, которая круто обрывалась вниз, в море, город был неприступным оплотом власти тысячи лет, и никто уже не помнил, как и кем он был построен. Зато целые поколения помнили и знали: и жители ближних островов, и те, кто обитал в диких землях северного полушария, – попав за стены Красного города, ты больше никогда оттуда не выйдешь.

Город смерти, Кровавая крепость – так звали это место в родных местах Истера. Называли по-разному, но все сходились в одном: нужно держаться как можно дальше от этих стен и его обитателей. Именно это втолковывала ему мать каждый день до того момента, пока за ней не пришли. И это были не Снабженцы из округа, не Длани, собиравшие детей, не Легаты Байрока – это были воины Орака, близкого советника Правителя.

– Шевели ногами, детеныш!

Его больно ткнули под лопатку, но Истер даже не поморщился, медленно идя по ровной чистой мостовой, которая круто взбиралась вверх, вокруг улиц с домами, башенками, заборами, окрашенными в красные, коричневые, бордовые тона. Только теперь Истер до конца понял, почему этот город назван Красным.

Он поднял глаза и высоко над головой увидел зубчатую башню и стену, за которой возвышался Дворец Кар-Альны, Дворец Вечной Власти. Говорили, что это одно из двух самых прекрасных творений на всей планете, но при этом самое страшное для любого, в ком течет человеческая кровь. Ужасы этого места описывались в десятках песен и сказаний свободных народов севера, и даже взрослый человек начинал оглядываться, когда кто-то заговаривал о дворце.

На улицах было тихо, в окнах горел неестественный свет – электрический, как говорили знающие люди. Для Истера это слово ничего не значило: он родился и вырос рядом с огнем, но в Красном городе огня не было. Правящие боятся огня.

На город начали спускаться сумерки, когда конвоиры – двое крепких Правящих с плетями в руках – довели Истера до ворот и повернули направо, вдоль стены, к низкой, но крепкой дверце, в которую их тут же пропустили.

– Что это? – с брезгливостью спросил тот, кто их впустил. Его глаза ярко горели в темноте – значит, он недавно поел. Истер тяжело втянул носом воздух, и голова снова нещадно заболела: пахло кровью.

– Новая игрушка Принца Лектуса, – хмыкнул один из конвоиров, и Истер увидел, как он облизнулся. – Нам поесть оставили?

– Выполняйте задание и возвращайтесь, сегодня нас хорошо кормят, говорят, на фабрике слишком много скопилось особей, нужно было избавиться от излишков.

Истер содрогнулся, слушая разговор, кулаки его непроизвольно сжались.

– Шагай, детеныш! – его снова грубо толкнули, и мальчик впервые ступил во двор Дворца Кар-Альны: под босыми ногами – прохлада и гладкость белого камня мостовой, в лучах почти зашедшего солнца – красноватые стены вокруг белого, как снег в северных краях, дворца.

Вправо и влево от главной дороги к большим дверям Дворца шли улицы, скрываясь за стенами дома Правителя, а также уходя вниз. И Истер знал, что за этими стенами скрыты не только Дворец, но и огромное хозяйство правящего дома, страшная фабрика по производству и уничтожению человеческих жизней. Как бы ни был он храбр, сколько бы всего он ни видел за свою короткую жизнь, но то, что он чувствовал, ступая на землю Байрока, в его кровавые владения, заставляло мальчишеское сердце лихорадочно биться; по спине бежали мурашки, и даже головная боль немного отступила.

– Иди!

Его повели вправо от главных арочных дверей Дворца, вокруг массивных мраморных стен со статуями и колоннами, которые он не мог и не хотел рассмотреть. Он с трудом сдерживал стон боли: от сладковатого запаха крови, который становился все более густым и навязчивым, голова почти разрывалась, перед глазами плясали круги, а рот наполнился вязкой слюной. Он давно ничего не ел, и инстинкты обострились, но Истер, как мог, давил в себе это.

– Проведем через внутренний двор, так меньше шансов, что он попадется на глаза кому-либо в таком виде, – поморщился конвоир, и его спутник кивнул. Они втолкнули Истера в какую-то низкую, незаметную на фоне стены дверь, затем сквозь узкий, похожий на трубу, коридор, и вот он снова на воздухе, в небольшом дворике, опоясанном стеной из белого мрамора, посреди которого была чаша. Спазмы буквально свели судорогой горло Истера, он пытался не дышать носом, глядя на чашу, в которой ровной гладью застыла кровь.

– Иди, давай! – прикрикнул конвоир, пихая мальчика в плечо, и тут Истер не выдержал: он с силой толкнул от себя своего мучителя – тот отлетел на несколько шагов и ударился спиной о каменную стену дворика – и кинулся к резервуару, наклоняясь и делая глоток сладкой свежей крови, которая, словно эликсир, наполнила его силой и забрала с собой боль. Запахи перестали быть такими мучительными.

Тут его схватили за волосы и потянули к земле, кто-то ногой ударил парня по ребрам, и Истер упал, защищая руками голову.

– Так-так, Стражи ломают мои игрушки, – раздался позади холодный голос, и избиение тут же прекратилось: Истер почувствовал, что его отпустили. Он поднялся на ноги, стирая рукавом грязной рубахи кровь со рта, и смело посмотрел в глаза Принца Лектуса. Наследник Байрока был в белой рубашке и брюках, которых Истер никогда не видел: они не были крестьянскими или солдатскими, прямые и светлые, они ровно спускались до самых сандалий Принца.

– Простите, Принц, он пытался удрать, – виновато ответил конвоир, отступая.

– Да, я видел: через чашу, – хмыкнул Лектус, засовывая руки в карманы брюк. – Почему он в таком виде?

– Мы как раз вели его в бани.

– Ну, так ведите, – равнодушно пожал плечами юноша. – И накормите его: хоть моей едой, хоть запасами отца, мне не нравится его голодный взгляд, – и Принц долго и пристально смотрел в глаза Истера: внутри красного ободка серебрилась радужка Правящего.

Истера подташнивало от стерильной чистоты дворца, по которому его вели, самого почти стерильного, в чистой одежде после купания. Он вырос в деревне, на природе, среди травы и деревьев, на холмах вокруг Темного болота, а тут был только камень, белый камень враждебного ему Красного города.