Феникс. Возродиться из пепла - Бекки Чейз Страница 2

На лужайке у золоченых ворот собирается шумная компания — демоны с энтузиазмом обсуждают предстоящий полет в библиотеку ада. Айри задорно хохочет над чьей-то шуткой, а Лэм пусть и держит дистанцию, но явно не робеет. По ее гордо вздернутому подбородку заметно, что она считает себя частью темной «тусовки», даже являясь необращенной.

Я стараюсь проскочить мимо, и мне почти удается незамеченной обогнуть толпу. До входа учебное крыло остается меньше сотни ярдов, когда я натыкаюсь на пронизывающий взгляд знакомых алых глаз. Конечно же. Он тоже здесь. Мой персональный ад.

— Как вы уже знаете, наша первостепенная задача — это сохранение Гармонии.

Все занятие архангел Ромуил пристально смотрит на меня, словно в аудитории больше никого нет. Он возглавляет ангельский факультет и любит цитировать псалмы о милосердии, хотя сам частенько ведет себя предвзято. Я чувствую исходящую от него волну неприязни, даже когда Ромуил отворачивается, чтобы взять один из свитков.

— Гармония между небесами и адом величина неустойчивая. Чтобы его не нарушать, был введен запрет Близости: ангелы не должны соединяться с демонами, а демоны с ангелами. Это правило касается и необращенных, поэтому вы учитесь отдельно, за исключением нескольких практических занятий.

— А тем, кто уже выбрал сторону? — Лэм нетерпеливо поднимает руку и спрашивает, не дождавшись разрешения. — Им можно соединяться с себе подобными?

— Гордыня — грех, — со злостью осаживает ее Ромуил. — И прежде, чем во всеуслышание заявлять о своей сущности, необходимо доказать, что вы достойны миссии наставников.

— А люди могут соединяться с ангелами или демонами?  — робко интересуюсь я. И спешно добавляю, когда архангел Ромуил хмурится: — Чисто теоретически!

— Человек слишком слаб, чтобы принять ниспосланную ему благодать или адское пламя.

— То есть, он умрет? — продолжаю допытываться я. — Или… среди людей встречаются избранные?

Ромуил снова уходит от ответа, пускаясь в долгие рассуждения о чуде благовещения и приводя примеры с Иосифом и Марией. К концу занятия Лэм еле сдерживает зевоту, а я по-прежнему не понимаю, почему выжила после близости с Люцифером.

— Для осуществления напутствий на земле вы будете принимать облики умерших людей, — окончив проповедь, архангел Ромуил, наконец, возвращается к первоначальной теме.

Услышав о спуске на землю, я едва сдерживаюсь, чтобы не подскочить со скамьи. Неужели я смогу увидеть родных?  

— Но даже под чужой личиной вы должны вести себя так, чтобы не вызвать подозрений, — осаживает порыв Ромуил. — Никто не должен узнать вашу истинную сущность.

Однако Люцифер, забавляясь со мной, это правило проигнорировал.

— А что будет с тем, кто раскроет себя? — снова встреваю я. — Случайно или намеренно…

Архангел бросает на меня гневный взгляд — я явно исчерпала его лимит терпения.

— Нарушитель догмата о Гармонии будет изгнан и канет в Тьме вечности, — отрезает он. — Ни рай, ни ад его не примут.

Вот почему Айри тогда сбежала — за забаву пришлось бы заплатить слишком высокую цену.

С надменным выражением лица и вечно ехидной ухмылкой Люцифер смотрит на меня, но не говорит ни слова. Это право берет на себя его постоянная пассия — Инферна — и с пренебрежением бросает мне в лицо:

— Смотрите-ка, убогая торопится на занятия.

Ярко накрашенные губы кривятся в язвительной улыбке. Поправив бретельку платья, на которое ушло ткани меньше, чем на мой пояс, она придвигается к Люциферу и берет его под руку.

— Иди, иди, учись нести благую весть смертным. Большего необращенным не доверят.

— Лучше быть необращенной, чем урожденной без особых талантов, — отбиваю я, ускоряя шаг.

— Надо же, у нее есть коготки, — хохочет Инферна, но в смехе слышится злость. — Жаль, что даже они не помогут тебе склонить ад на свою сторону.

— Мне это и не нужно! — гневно сжав кулаки, я оборачиваюсь. — Я не собираюсь одеваться как шлюха и портить людям жизнь!

— Повтори, — шипит Инферна, рванувшись ко мне.

— Прекратите! — во внутренний дворик выходит Юстиана, привычно закутанная в белое, словно это единственный способ подчеркнуть статус ангела.

Простая атласная мантия — без единого узора — сливается с крыльями, а волосы скрывает массивный капюшон. Главная наставница и декан факультета необращенных не допускает вольностей в одежде, и еще никому не удавалось увидеть ее с небрежной прической или в нескромном платье.

— Я буду вынуждена сообщить Данталиону, что одна из его подопечных сеет раздор, — она хмурится, подходя ближе, но Инферна игнорирует угрозу.

Декан факультета демонов смотрит на подобные нарушения сквозь пальцы. Не удивлюсь, если он еще и хвалит за провокацию и насмешки над ангелами.

— Лэм-Ашту и Эвелин Райли, — Юстиана укоризненно качает головой. — Вот-вот начнется занятие. Почему вы обе еще не в учебном кабинете?

Я открываю рот, чтобы возразить, но не успеваю из-за перешептываний в толпе.

— Та самая?

— Думаете, они родственники?

Пока демоны бурно обсуждают услышанное, Люцифер не сводит с меня задумчивого взгляда. Прищуривается, изучает, и я не понимаю, что не так.

— Поторопитесь, — подгоняет нас Юстиана. — Отработки в случае прогулов никто не отменял.

С недовольным лицом Лэм плетется следом через главный холл. Ее тяготит необходимость проводить время с другими необращенными — в мечтах она давно видит себя на стороне ада. Я завидую ее уверенности.

— Ты не должна провоцировать скандалы, — Юстиана снова переключается на меня. — Происхождение обязывает тебя взвешивать каждое слово и просчитывать каждое действие наперед. Иначе ты запятнаешь репутацию не только себе.

Я пропускаю нравоучения мимо ушей — все, кроме последней фразы. Чью репутацию она имеет в виду?

Заметив мой непонимающий взгляд, Юстиана останавливается и улыбается кончиками губ.

— Я объясню, когда мы закончим с теорией, — добавляет она, жестом приглашая нас занять места за учебными столами.

После такого обещания время тянется  бесконечно. Подобно Ромуилу, Юстиана долго рассказывает нам о миссии, и о том, как важно сохранять Гармонию. Ерзая от нетерпения, я запоминаю лишь часть лекции — о смутных временах, когда ангелы и демоны боролись за единоличное влияние на смертных. Даже Лэм выглядит более сосредоточенной и с энтузиазмом записывает о страшных катаклизмах, которые обрушились на небеса, ад и землю.

— Только осознав, что нам нечего делить, мы вернулись к мирному существованию. Люди имеют право сделать собственный выбор. Становясь покровителями и искусителями, вы будете направлять их, но решения они все равно будут принимать сами.