Последняя надежда - Владимир Клепилин Страница 19

До назначенного времени оставалось менее суток, и Альцения поспешила в покои Луизы, которая к тому времени уже освоилась в Дорасе. Прошло уже более полугода, с того времени как Луиза попала в храм, и мать настоятельница радовалась такому счастливому стечению обстоятельств. Новая подруга оказалась прекрасной помощницей, к тому же владеющей изначальной магией стихий, способной исцелять даже застарелые раны. Долго Альцения пыталась выведать секрет магических пассов Луизы, но та, в свою очередь, даже не могла сама повторить то, что только что сделала. Это, казалось, даром небес, что пророчество посетило настоятельницу так вовремя, и что она имеет в своих рядах такую умелую врачевательницу как Луиза. Альцения верила – Луизу ей послали боги, для свершения великих дел, возложенных на орден Дораса. Поэтому она нашла себе отговорку, которая полностью оправдывала Луизу в её глазах: возможно, она родом из тех далеких земель, где, согласно поверьям, живут друиды и, потеряв память, в силу каких-то непонятных событий, о которых Луиза сама не помнит, она способна творить такие хитрые заклинания. Уединившись вместе с помощницей в её опочивальне, Альцения повела речь о грядущих переменах в государстве Альмерата. Рассказав все свои планы, Альцения в нерешительности замешкалась и, боясь отказа, произнесла: «Наша самоуверенность нас и погубит. У нас нет большой армии, способной дать достойный отпор Альмерату. Но, мы надеемся, что армия не успеет настигнуть нас слишком быстро, и у нас будет достаточно времени затеряться в далеких землях. Луиза сердечно обещала, что будет во всем помогать своей наставнице и, что та может всецело на нее положиться, ведь вся жизнь Луизы основана на помощи другим людям, особенно обездоленным и лишенным свободы.

Михаил бежал, кровь сочилась из его ран, отбирая последние силы. Демоны, идущие за ним, почти настигали, и ему чудом удавалось избежать их лазутчиков, отосланных вперед. Губы ссохлись, крылья нельзя было расправить из-за горгулий, полных сил и способных настичь ослабленного ангела в небе, если заметят. Оставалась одна надежда – бежать. Дни сменялись днями, а ищейки демонов шли по следу. Запах ангела был для них самой яркой приманкой, за которую один раз ухватившись, уже никогда не отпустишь. Все встречающееся на пути было уничтожаемо демонами, все лесные звери бежали прочь, либо уничтожались коварно голодными мракобесами. Ангел почему-то сознательно чувствовал, где находятся людские поселения, и огибал эти земли, старательно уводя демонов в другую сторону. Остатки сил покинули Михаила, и он так бы и принял свою смерть от демонических зубов, но, карабкаясь по крутому склону, выбившись из последних сил, он заметил поселенческий патруль. Выйдя на дорогу в образе человека, весь истрепанный и обезвоженный, Михаил окрикнул еле шевелящимися губами всадников. Быстро водрузив путника на седло лошади, всадники быстрым галопом поскакали прочь от опасного места, унося человека прочь от неминуемой гибели. Обогнув проезжий тракт с подветренной стороны, патруль поинтересовался у Михаила, от кого он бежал. Выяснив причину побега, было решено не входить в города, а, предоставив лошадь, оставить Михаила на произвол судьбы, чтобы он, если сможет, увел демонов как можно дальше от этих мест. Патруль быстро перевязал Михаила, оставил ему харчей на два дня пути, лошадь отдали ту, что шла в поводу. Это давало Михаилу хоть какой-то шанс на спасение, хотя бы перевести дух и собраться с силами, а потом, оторвавшись от преследования и уведя врага подальше, взлететь и покинуть опасные земли до восстановления своих сил. Его тело давно приняло обычные человеческие очертания, не было уже той синевы и глаза не горели адским пламенем. Михаил галопом скакал по наезженной дороге, стараясь не попадаться на глаза местным жителям. Он без происшествий обогнул часть Альмератских земель и углубился в дикие земли, стараясь держать в поле своего чутья демонические силы, преследующие его.

Группа мужчин, купленных на невольничьем рынке, вела себя не в пример лучше остальных рабов, постоянно сетующих на адские условия существования. Постоянно изможденные работой, оголодавшие и не способные к какому бы то ни было противостоянию, люди находились в страхе перед своими губителями и старались продлить остатки своей никчемной жизни. Постоянные избиения и самоуправство напрочь искоренили в их сердцах стремление бунтовать, или хотя бы сопротивляться. Постоянные лишения заставляют людей смириться и не роптать, видя трудности. Подходило время полной луны, и все мужчины на рудниках забеспокоились: кто-то боялся, что его убьют, кто-то боялся трудностей перехода и, опять же, смерти в диких землях. Все рабы без исключения знали о готовящемся побеге, поддержанного храмом Дораса. Очередная стража, сменившая посты, была подкуплена и в нужное время должна была покинуть свои обыденные смотровые помещения, чтобы не быть сметенной разъяренной толпой, готовой убивать своих господ голыми руками. Храм Дораса готовился к длительному переходу, и волы, груженные скарбом, уже ожидали своих хозяев в долине. По ночному городу то и дело прохаживалась городская стража, наблюдая за спокойствием своих спящих граждан. Пройти огромной толпой по городским улицам незамеченными было куда как сложно, поэтому решено было небольшой группой купленных наемников, убивать небольшие патрули городской стражи, чтобы те не подняли по тревоге основной гарнизон вооруженных воинов, оставленных в городе.

Как только минуло за полночь, был дан сигнал наемникам начинать зачистку городских кварталов от снующей стражи. Тем временем надсмотрщики, купленные храмом Дораса, ушли со своих мест, и рабам был предоставлен шанс на спасение. Невольники срывали с себя цепи и кандалы, разбивая их своими рабочими кирками, и шли прочь из этого проклятого места, стараясь найти спасение в свободном беге. Те из рабов, кто был сильно искалечен побоями, были брошены, но те мужчины, которые держались группой и были куплены на рынке рабов несколько месяцев назад, остановились и, взвалив брошенных умирающих на свои спины, покидали рудники, отягощенные живой ношей. С трудом минуя городские кварталы, освобожденные от оков рабы повели себя как варвары, начиная убивать попадающихся жителей города, и тем самым привлекли к себе непроизвольно внимание. То и дело в разных уголках города раздавались испуганные крики горожан, сталкивающихся с беглыми рабами. Спешка сыграла на руку убегающим, но паника, возникшая между жителями города, сделала свое дело. Гарнизон основной стражи был поднят по тревоге и, вооружившись подготовленным оружием, пустился в погоню по городским кварталам. Много убегающих рабов полегло в ту ночь, безоружных и обессиленных, не способных оказать хоть какое-то сопротивление настигающей их страже. К утру войско Альмератской стражи подошло к воротам города, добивая рабов, не успевших покинуть место своего пребывания. Командир стражи послал гонца к командующему армии Альмерата с известием о побеге восставших с рудников, которые располагались на восточной оконечности города. Сама стража в погоню не отправилась, чтобы не оставлять город без защиты, но надежа на вольную армию оставалась в сердцах мирных жителей. Они верили, что рабы будут настигнуты и наказаны за то святотатство, что они совершили, организовав свой побег. Армия Альмерата не верила в богов, оттого никогда не встречалась с превосходящими силами демонов, о которых пока не ведали. Все боги Альмерата были услужливы в отношении своих соотечественников и должны были во всем им помогать. Оторванный от мира Альмерат сам выдумал себе богов, чтобы отгородиться от внешних земных проблем и навсегда закрепить за собой право считаться лучшей страной в мире, способной противостать любой армии мира. Через два дня, получив весть от гонца, командир выделил часть своей армии на поимку беглецов, с указанием не щадить сопротивляющихся, а повсеместно уничтожить бунтовщиков. Сдавшихся же по собственной воле заковать в цепи и отправить обратно в шахты.