Безобидное хобби - Татьяна Андрианова Страница 19

Отпущенный на свободу оборотень осторожно отполз в угол, где лишился чувств от нервного потрясения. Надо же, какая чувствительная нежить пошла! Слопать меня на обед — это пожалуйста, а стоило пролить немного крови хищника, так он в оборок падает. С такой ранимой психикой ему бы стихи писать, а не шерстью покрываться в полнолуние. Хотя… Одно другому не мешает. Кто знает, чем именно волк занимается в своей человеческой ипостаси. Может, пасет овечек на лугу и параллельно сочиняет балладу о весеннем ветерке.

Напевая привычные заклинания, я обошла сотворенный круг и замкнула его. Раскинув руки в стороны, словно хотела обнять весь мир, я искала отклик своей стихии — некромантии. Обычно смерть не призывают. Она сама приходит, и ее приходу не рады. Я же чувствую ее в мертвецах, смирно лежащих в могилах, в призраках, витающих там и сям, во всех не живущих. Сейчас же я старалась сосредоточиться на определенной смерти. Той, что ощутила на местном кладбище, надеясь, что крови оборотня для этого хватит. Тщетно. Не хватило. Но прежде чем окончательно предаться отчаянию, признать поражение и расписаться в бессилии, я почувствовала слабый отклик. Тихий, тоненький, как язык холодного пламени, если бы таковое существовало, сначала он появился в единственном числе и робко постучался в подсознание. Я практически не обратила на него внимания, но тут он принялся размножаться, и вот уже множество откликов, как маленькие ледяные снежинки, вьюгой бьются в мозгу.

То, что откликнулось на зов некроманта, не могло быть захоронено на старом кладбище, и тем не менее я шепнула:

— Живите, дети мои.

Что бы это ни было, что бы я ни вызвала из мира мертвых, позаимствовав их тела у смерти, оно вполне могло послужить мне, открыв дверь камеры и освободив прикованного к стене мужчину. А там я найду друзей, и мы спокойно уберемся из этого странного замка, благополучно забудем все случившееся, как страшный сон. Смею надеяться, в дальнейшем о вампирах стану узнавать только из местных сплетен.

Воздух наполнился тонким, пронзительным писком. Казалось, звуки идут со всех сторон, даже сверху и снизу. Крысы хлынули изо всех щелей густой, попискивающей, кусающейся волной. Мохнатые тела покрыли пол копошащимся ковром. Странно, но сейчас, видя их тела, чувствуя прикосновение к ногам чьей-то шерсти, множества передних лапок, которые настойчиво тянули полы халата, я не испытывала обычной брезгливости. Даже голые хвосты грызунов не вызывали чувства омерзения. Крысы вообще редко кому нравятся. Наверное, сейчас я не визжала и не пыталась влезть на ближайшую стену, невзирая на отсутствие подходящего снаряжения, только потому, что в грызунов вдохнула не-жизнь я. Это моя сила вела их, направляла и выглядывала из многочисленных глаз-бусинок.

Вервольф выл от ужаса, забившись в угол.

— Ты пригласила на помощь крыс? — поразился прикованный, и в голосе его явственно прозвучала неприязнь к новоявленным помощникам.

— Знаешь что, — мгновенно обиделась я за своих неожиданных питомцев, — на твоем месте я бы не очень-то привередничала. А будешь выпендриваться, оставлю, где висишь. Бери пример с волка. Вот он всем доволен. Гляди, какая счастливая морда.

— Так он же в обморок упал, — не унимался мужчина.

Вот лишь бы поспорить! Интересно, за что его приковали к стенке? Наверное, тоже пререкался, а по-другому заткнуть не получилось. Бывает.

— Конечно, упал. Зато делает это тихо, в углу, с достоинством и, самое главное, никого не критикует. Это в нашей ситуации огромный плюс. Ну что, будем и дальше препираться или начнем процедуру нашего спасения?

Мужик многозначительно хмыкнул, стараясь всем видом показать, что со мной в корне не согласен, но вынужден подчиниться во имя общего блага. Эффект получился несколько смазанным из-за полутьмы, царящей в помещении. Позер. Из всей попискивающей массы я выбрала самого крупного крысюка и поманила его пальцем. Грызуну повторять не пришлось. Он радостно пискнул, его когтистые лапки уцепились за полу халата, и крыс принялся с энтузиазмом карабкаться вверх. Мне стоило огромного труда побороть невольное чувство брезгливости. Пусть голохвостые зверьки отчасти являлись моими созданиями, все же моя толерантность оказалась не безгранична. Уловив вспыхнувшие во мне чувства, крыс замер, вцепившись коготками в ворсистую ткань, и повис в нерешительности. Крысы толкались вокруг ног, копошились и ссорились за право заменить избранника, если я его отвергну. Пришлось закрыть глаза, призвать все свое некромантское спокойствие, сосчитать до десяти и сделать несколько глубоких вдохов-выдохов.

В конце концов, что здесь такого необычного? Грызун как грызун. Четыре лапки, хвост и желтые резцы во рту. Мой дом возле кладбища охраняет стая летучих мышей. Тоже мыши, только поменьше и с кожистыми крыльями. Точно уловив перемену настроения хозяйки, крысюк бодро рванул вверх и через несколько секунд уютно расположился на моем плече, вперив в меня взгляд внимательных глаз-бусинок в ожидании распоряжений. Я не стала заставлять своего меленького слугу ждать. Понадобилось лишь несколько минут, чтобы создать четкий зрительный образ последовательности действий крыс.

Сначала им следовало разделиться на две группы. Меньшая должна забраться по стене и вытащить серебряные колышки, держащие оковы мужчины. Большей группе предстоит выбраться сквозь прутья решетки и перегрызть засов, удерживающий ее. Оставалось надеяться, что вампиры поскупились на железо и засов сделан традиционно из твердой породы дерева.

Крысы послушно бросились в разные стороны. Удивительно, стоило только отдать приказ, и стычки между грызунами прекратились. Они ринулись исполнять мое поручение, словно маленькие вымуштрованные солдаты. Может, это странно, но я гордилась их дивной организованностью.

— Что ты им приказала? — встревожился мужчина.

Для человека, обреченного быть прикованным к скользкой каменной стене, перед которым вдруг мелькнул луч надежды на чудесное освобождение, он слишком разборчив в средствах.

— Ну, не знаю… — Я постаралась придать своему лицу самое серьезное выражение, на которое только была способна. — Раз наручники не отомкнуть, наверное, стоит перегрызть руки. Правда, я не знаю, что тогда делать с торсом, но не бойся — уверена, что-нибудь придумаю.

— Что?! — возопил он и задергался на стене, словно бабочка, пришпиленная булавкой.

Несколько крыс, успевших забраться достаточно высоко, застыли на полпути и плюхнулись на пол.

— Ладно. Расслабься. Это всего лишь капелька нездорового юмора. Шутка, — сделала неудачную попытку успокоить пленника, но он все равно не переставал биться в своих цепях.

Вот и помогай после этого людям. И с чувством юмора у парня явные проблемы.

— Да не нервничай так! Они просто вытащат колышки, и все.

— Точно?

— Абсолютно. И потом, это явно быстрее, чем грызть чьи-то конечности.

Прикованный, похоже, не очень поверил, но дергаться перестал, зато все еще косился на шустрых зверьков с явным недоверием. Впрочем, взгляды пленника грызунов не смущали, они ловко взбирались по каменной кладке. Иногда когтистые лапки соскальзывали с зазора между камнями, но крысы, привычные к таким условиям, даже не сбавляли темпа. Вскоре маленькие лапки деловито ухватились за железные штыри, служащие запором оков, ощупали их, поднатужились и вынули. Резко потерявший опору мужчина рухнул на пол, придавив несколько мохнатых спасителей. Когда он поднялся на ноги и попытался пнуть одного из отчаянно пищащих грызунов, пришлось познакомить неблагодарного с острым серебряным клинком моего кинжала.