Вождь - Александр Прозоров Страница 18

— Стойте! — вскинул руку Найл, настороженно осматривая помещение. — Здесь нужно быть очень осторожными! Тролли бегают по домам по спрятанным в стенах низким ходам, и могут стрелять оттуда своими отравленными костяными стрелами. Вентиляция обычно выглядит как решетка в стене или на потолке с узкими щелями.

Посланник Богини углядел одну из отдушин в углу под потолком и указал туда:

— Смотрите! Они будут прятаться именно в таких местах.

— Аполия, арбалет! — решительно скомандовал северянин, но правитель тут же его остановил:

— Не нужно! На все щели у нас стрел не хватит. Главное, увидеть вентиляционную решетку раньше, чем тролль, который может там прятаться, успеет выстрелить, а потом ударить по ней парализующим лучом. Трасик!

Найл указал пальцем в угол и смертоносец, выдвинувшись немного вперед, замер и вперился туда всеми восемью глазами. Правитель сделал осторожный шаг, внимательно оглядел потолок, стену и пол в поисках других опасных точек, поднял руку над головой:

— Мокрый, следи за этой дырой, — после чего с облегчением вышел в середину холла.

Судя по всему, здесь находились очень, очень дорогие квартиры: пол покрывал плотно, без щелей подогнанный паркет, стены краснели от толстых панелей мореного дуба, на потолке продолжали висеть чудом удержавшиеся на хорошо изолированных проводах несколько хрустальных подвесок от некогда пышных люстр. Посередине уцелели три большие пластиковые кадки с окаменевшей землей — видимо, когда-то там имелся уютный тенистый уголок.

Правда, если обитателей этих хором убеждали, что все отделано натуральным деревом — их явно обманули. Простоять тысячу лет в первозданном виде и ничуть не измениться способна только пластмасса.

Вот двери в квартиры наверняка были настоящие — поскольку отсутствовали начисто.

— Больной и Любопытный, за мной, — правитель ступил в квартиру рядом с лестницей, осмотрелся, ткнул пальцем в стену: — Решетка.

Потом двинулся дальше.

Жилье далекого предка поражало нищетой и роскошью одновременно. Нищетой потому, что со стен лохмотьями свисали старые обои, под потолком болтались обрывки проводки, диван сплюснулся под собственной тяжестью, и из него наружу торчали ребра, словно у выброшенного на берег и давно протухшего тунца; растрескавшийся стол покосился набок и скатившиеся на толстый слой сизой пыли яшмовый письменный прибор, подарочный калькулятор и пластмассовая рамочка для фотографий вызывали ощущение полного запустения. А роскошью потому, что у стен по-прежнему стояли, словно только вчера принесенные хозяином, изящно завитые «вечные» светильники, топорщил в углу свои острые иглы проектор объема, полки центральной стойки были плотно заставлены книгами.

К книгам Найл даже подходить не стал: сколь ни ценны эти свидетельства седой древности, эти хранилища знаний далеких предков, а унести подобную тяжесть с собой не по силам никому. Он еще раз окинул взглядом комнату, и шагнул дальше.

— Прибежище эстета, — невольно вырвалось у Посланника Богини.

Здесь, в относительно небольшой угловой комнате, стояли по сторонам от низкого столика два огромных пухлых кресла, направленных наружу. В сознании ясно появился образ похожего на Стиига худосочного джентльмена, откинувшегося на мягкую спинку с бокалом вина в одной руке и поджаристым гренком в другой, любующегося открывающимся отсюда бескрайним пейзажем. Однако присутствия Семени здесь не ощущалось, и правитель перешел в соседнюю комнату.

Спальня. Широкий каркас, внутри которого лежал тонкий лист полиэтилена. По какой-то прихоти судьбы на окнах сохранились в целости ажурные занавеси. Найл, на миг усомнившись в их реальности, прикоснулся пальцем — и они тут же разлетелись пушистыми, похожими на снег хлопьями.

Следующая дверь скрывала ванную комнату.

Найл, заглянув туда из-за косяка, указал Любопытному на крупную решетку на потолке, потом спокойно вошел. После недавних ливней, обильно прошедших и через эту комнатенку, на полу и стенах еще оставались влажные следы, но в целом все уже подсыхало. Для очистки совести правитель осмотрел глубокий стенной шкаф и вышел в коридор:

— Пусто. Поруз, раздели братьев на три группы, по четыре паука в каждой.

— Их всего тринадцать, мой господин, — отозвался северянин. — Двое останутся в коридоре…

— Со мной пойдут два смертоносца, — перебил его Найл. — В крайнем случае я и сам могу парализующий импульс отправить. Нефтис, Мокрый, Любопытный, за мной!

Посланнику Богини было очень интересно знать, каким образом в богатом доме можно отделать помещение, заведомо не имеющее окон, а потому он повел свой маленький отряд к двери, ведущей в сторону центральной опорной колонны.

Сразу за входом начинался кафель. Светло-коричневый на полу, нежно-голубоватый на стенах, белый на потолке. Правитель опустился на колено, заглядывая вперед, разглядел в центре, как раз рядом с колонной большой продых, указал паукам на него. После этого двигаться дальше можно было без особого опасения.

Обширное помещение в форме правильного шестиугольника пустовало. Не в смысле — в нем никого не обитало, а просто стояло совершенно пустым от стены до стены.

Найл увидел два ровных черных прямоугольника грязи по сторонам от стойки, еще один вдоль одной из глухих стен. У стен в разных местах тоже лежали груды пыли и порошка неестественно правильной геометрической формы.

Посланник Богини, задумчиво покусывая губу, осмотрел одну кучу, другую. У третьей присел на колени и запустил руку в порошок. Покатал по ладони мягкие белые шарики, стряхнул обратно:

— Кухня! Здесь была кухня. Это утеплитель, его закладывали между стенками холодильника. Все остальное было железным и сгнило без остатка. Плиты тоже делались железными, жаровые шкафы, кухонные мойки и всякого рода комбайны. Ничего долговечного. Здесь готовили еду, которую или разносили по квартирам этого этажа, или, — правитель подошел к центральной стойке, — на лифте отправляли на…

Тут в голове Найла словно разорвалась одна из знаменитых бомб слуг жуков-бомбардиров, и наступил покой.

* * *

«Это будет вкусно и почетно. Они привяжут голову нижнего к араку Кормителя, чтобы он не мог дергаться и мешать проводить почетный обряд вкушения, потом вождь Крепкий Ноготь возьмет свой крепкий блестящий клык, срежет у пойманного волосатую кожу с головы, а потом выпилит окно в его черепе. Когда кость снимут, они станут есть его мысли, а сам нижний, конечно, успокоится, перестанет кричать и начнет улыбаться. Когда мысли в черепе заканчиваются, то и пленник перестает дышать. После этого к араку подойдут женщины, снимут с нижнего кожу, а мясо поровну разделят между всеми членами клана.

Есть мысли станут, конечно, вождь и он сам, Гибкая Рука. Ведь это он ударил пойманного дубинкой по голове, оглушил и утащил в Гладкую Дорогу. Двое других членов клана, пошедшие забрать женщину, потерялись, так и не догнав их с Тороплугой и Большой Ногой.