Конан и Нефритовый Кубок - Джеральд Старк Страница 18

– Между прочим, ты меня не дослушал, – продолжил варвар, наконец-то позволяя приятелю вдохнуть немного воздуха. – Я сказал, что тебя ждет дорога за решетку, но не говорил, что собираюсь тебя туда отправлять. Неужели ты полагаешь, что у меня рука поднимется?..

– Поднимется и опустится, – просипел Ши. – С тебя станется… Честный ты наш.

– Я намеревался попросить у Рекифеса отпустить тебя на поруки, – закончил мысль киммериец. – С условием, что ты будешь помогать в моих разысканиях. Видишь ли, мой наставник внезапно… захворал, и мне позарез нужен кто-то, хорошо знающий местную публику. Проявишь себя с лучшей стороны, глядишь, и срок наказания уменьшится с года до пары лун. Может, даже до седмицы. Понял, наконец?

– Ты хочешь сказать… – карманник странно задергал головой, словно давился воздухом, – хочешь сказать, что я… Я должен буду изображать еще одну цепную собачку при твоей ненаглядной Сыскной Управе? Тогда лучше сразу в Алронг. Года на два, – необычно твердым голосом закончил он. – Веди. Пропади все пропадом – и моя молодая жизнь, и наша дружба – но стукача ты из меня не сделаешь. Веди, говорю!

Оживленный спор двух молодых людей, один из которых мог похвастаться латунной бляхой с изображением дракончика, выдававшей его принадлежность к силам охраны закона, а второй, по виду типичнейший «ночной стригун», настойчиво требовал отвести его в тюрьму, не мог не привлечь внимания окружающих. Заметив, что вокруг них начинает собираться толпа, Ши заголосил с удвоенной силой, а Конан удрученно буркнул:

– Ты бы сегодня днем так надрывался, когда тебя ловили и в Управу тащили… И вовсе нет тут ничего интересного, расходитесь, расходитесь! – злобно рыкнул он на незваных зрителей.

Окрик подействовал, и киммериец повлек задумавшегося над чем-то и примолкшего воришку в сторону часто распахивавшейся двери, над которой призывно раскачивалась вывеска, оповещавшая всех, разумеющих и не разумеющих грамоте, что здесь находится таверна «Оливковая ветвь».

– Олива, между прочим, считается символом мира, – многозначительно заявил Ши, когда его небрежно пихнули за свободный стол, причем с таким расчетом, чтобы отрезать любые пути к бегству. – Ладно, признаю, я погорячился. И за «сыскного пса» тоже извиняюсь. Доволен?

Ответом послужил крайне раздраженный взгляд, в котором не замечалось никакого стремления к перемирию.

– Я еще за него хлопочу и пытаюсь к делу приспособить! – поделился искренним негодованием Конан с принесенным и выставленным на стол кувшином. – Зачем мне сдался этот охламон неблагодарный? Торчал бы он сейчас в уютной камере где-нибудь в подвалах Бездонного Колодца, самое ему там подходящее место…

– Малыш, сумрачное выражение лица тебе не идет, – заметил приободрившийся карманник. – Ты действительно правду говорил? Насчет передачи на поруки и всего остального?

– Ты ведь не можешь быть цепной собачкой, – желчно откликнулся варвар.

– Не могу. Однако в Алронг мне тоже неохота. Потому из двух зол я выбираю меньшее, – Ши отхлебнул из кружки и скривился: – Прояви власть, наори на здешнего хозяина, чтобы впредь не разбавлял вино уксусом… Ну, чем моя скромная персона может помочь доблестному порядкоблюстителю? Отыскать потерявшуюся подкову? Слушай, что за дурацкая история с конем? Я до сих пор толком ничего не знаю, до меня только дошли слухи, будто какой-то парень из Сыскной Когорты взял под стражу Огненного Феникса…

Киммериец постарался взять себя в руки и успокоиться. Придется смириться с тем, что еще по меньшей мере луну его будут неотступно преследовать разнообразные подначки относительно лошадей. Ши просто так создан, что не может упустить случая подшутить над своими знакомыми.

Пересказ событий двух последних дней вышел слегка путанным – из-за стремления Конана не упустить ни малейшей подробности – но, похоже, заинтриговал Ши Шелама настолько, что воришка даже забыл про выпивку и положил надкушенную лепешку мимо стола.

– Значит, так! – увлеченно произнес он, когда стало ясно, что история подошла к концу. – Самое удивительное кроется в том, что никакого преступления могло и не быть. А могло – быть, причем обстряпанное настолько ловко, чтобы никто ничего не заподозрил. Только ты со своим молодецким служебным рвением… Молчу, молчу. Для начала у меня вызывает подозрение эта столь вовремя произошедшая случайная драка, в которую имел неосторожность влипнуть твой Наставник. Ты бы по возможности разобрался: что за стычка, кто участвовал, где, когда и чем закончилось. Теперь касательно имен счастливых победителей на бегах. Неудивительно, что уль-Айязу они показались странными. Ты про этих людей слышишь в первый раз, но я кое-что про них знаю. Ювелир Жебел – такая скряга, у которого дождинки в ливень не допросишься. Он ни разу не переступал входа на Конное Поле. Раселим – запойный пьяница, лет пять назад просадивший на лошадках дедовское состояние. У него не то что на бега – на миску дурного плова денег не хватит. Совладелец башмачной артели Лунда выглядит в этой компании единственным приличным человеком. У него и золотишко водится, и на бегах его частенько видят. Косью содержит лавку по торговле тканями, которая не сегодня, так завтра прогорит. И все эти люди внезапно выигрывают на скачках? Хм… – Ши в задумчивости подпер кулаком подбородок. – Что сие может означать?

– Может, те, кто делал ставки, назвались чужими именами, а настоящие Жебел, Лунда и прочие ни о каких скачках даже краем уха не слышали? – рискнул предположить Конан.

– Здравая мысль, – согласился Ши. – Кто, говоришь, называл эти имена? Осарк Ушастый? Тогда ты промахнулся, друг мой. Осарк знает, что говорит, и если у него или его подопечных делал ставку ювелир Жебел, значит, деньги ему совал Жебел собственной персоной. Знаешь, твоя история нравится мне все больше и больше… Пошли! – Ши внезапно вскочил.

– Куда? – насторожился киммериец.

– В захудалую таверну под названием «Бронзовая лилия», что прячется на задворках Мясного рынка, – нетерпеливо объяснил воришка. – Я желаю узреть дорогушу Раселима и верю, что у тебя достанет силенок, дабы выколотить из него признание: где он добыл деньги на ставку и почему внес их именно за ту лошадь, за которую внес. Ну чего ты расселся и таращишься, ровно зверь осьминог с Вилайета? Кто служит в Сыскной Когорте – я или ты?

– Сначала к Рекифесу, – твердо сказал Конан. – Чтобы не болтали, будто я спасаю своих дружков от заслуженной кары.

Ши закатил глаза, но возражать не решился. В конце концов, долги есть долги. Рано или поздно их приходится отдавать.