Опасное наследство - Екатерина Соболь Страница 18

Он глянул на меня, как на чудо природы.

– Поразительно. Личность явно сохранена! – Майкл взвинченно рассмеялся. – Вы невероятны, не могу отказать вам ни в какой просьбе. Вернувшись из пансиона, Бенджамин решил учиться медицине и слушал тут, в институте, курс лекций. Случайно забрел на мои, по физике, и влюбился в эту дивную науку. Бен такой талантливый! Очаровательный, трогательный мальчик, и очень несчастный.

В списке тех, кому подошла бы такая характеристика, Бен уж точно был на последнем месте, но стоило мне открыть рот, как Майкл туда заглянул, и мне расхотелось спорить.

– Пчму? – промычал я с закрытым ртом.

– О, смерть постоянно преследовала его семью. Он рассказывал, что мать умерла рано, слуги слишком часто уходили в мир иной, даже собаки надолго не задерживались. И он поверил, что силой своего разума сможет добиться, чтобы те, кого он любит, никогда больше его не покидали.

Не умолкая ни на минуту, он ходил вокруг меня кругами, разглядывал волосы, кожу, руки. Мне это совсем не нравилось, но я терпел, чтобы он продолжал выдавать мне секреты Бена.

– Я сказал, что это опасные мечты, которые ставят перед нами множество этических вопросов. Предлагал ему стать моим лаборантом и сосредоточиться на общей физике. Он отказался. Вбил себе в голову, что электричество может оживлять усопших, потому что нервная система проводит электрические импульсы. – Он деловито ощупал мои руки по всей длине. – У нас вышел спор. Он так горяч, молод. Сказал, что его отец скоро умрет, оставит ему наследство, а имея деньги, он справится с созданием оживляющей машины и без моей помощи. Ушел, хлопнув дверью и прихватив один из моих генераторов. Будьте добры пошевелить пальцами. Благодарю.

Получается, Бен знал, что отец скоро умрет? И даже не написал мне?! Или…

– Что было дальше? – хрипло спросил я.

Майкл уже осмелел окончательно: крутил мою голову и руки, куда хотел.

– Увы, не знаю, Я с тех пор не видел его, это уже больше месяца. И тут вы! У него, видимо, сломался генератор, и он прислал вас за новым. – Майкл осуждающе покачал головой. – Это вопиюще: использовать вас, бедного восставшего, в качестве посыльного. – Он серьезно посмотрел на меня. – Примите мой совет, юноша. Я не знаю, что сказал вам Бен о вашем состоянии, но некроз тканей уже достаточно силен и, скорее всего, прогрессирует, так что…

– Некроз?

– Отмирание. Времени у вас немного. Судя по состоянию тела, вам осталось не больше суток. Я читал подготовительные исследования Бена – он создал обогащенный солевой раствор, но одна из проблем в том, что со временем раствор стремительно теряет электропроводимость. Почему, неизвестно: происходят какие-то химические реакции, которых мы не можем объяснить. По его собственным расчетам, состояние «неполного оживления», как он это назвал, можно сохранить не более чем на двое суток.

Я уставился на него. Чувство было такое, будто меня ударили под дых.

– Нет, нет, не может быть, да это и неважно, – пробормотал я. – Он уже работает над полным оживлением. Он на пороге прорыва.

Майкл слабо улыбнулся и наконец перестал меня ощупывать.

– Бен так сказал? Он сам написал в своей работе: «На данном этапе развития науки полное оживление не представляется возможным». Из-за этого мы и поссорились. Я не вижу смысла ради научного интереса тревожить покой усопших и ненадолго возвращать их к подобию жизни, да еще и не заручившись их согласием.

Я опустился на стул, стоявший поблизости. Бен, конечно, со странностями, но он не утаил бы от меня такое. Майкл сочувственно коснулся моего локтя.

– Извините меня. Я рассказал все это не для того, чтобы расстроить вас. Просто я ученый и всегда предпочитаю правду, она для меня – высшая ценность. Я не хочу, чтобы вы провели этот день в заблуждении, что ваше… м… состояние продлится долго. Если у вас есть какие-то дела, которые вы хотели бы завершить, или близкие, с которыми нужно поговорить, лучше потратьте время на них, а не на то, чтобы таскать генераторы. Аппарата мне не жалко, но прошу – оставьте его тут и не возвращайтесь к Бену. Наука не должна стоять выше человеческой жизни. Цените ее, даже такую. Используйте каждую минуту, что вам осталась.

Нет, не может быть. У Бена, конечно, все получится. Но значит, я в любой момент могу умереть снова, даже не дойдя до него? Еще ночью именно этого я и пытался добиться, прыгнув в реку, но сейчас подобная перспектива больше не казалась заманчивой. Я глянул на свои жуткие руки. Они показались мне еще более уродливыми, чем раньше. Может, дело было в дневном свете, а может, Майкл прав, и мне становится хуже, потому и Гарольд испугался.

Майкл говорил о незаконченных делах и встрече с семьей? Прекрасно! Я пойду к последнему живому члену своей семьи и закончу дело, которое заключается в том, чтобы дать ему в рожу. И задать один огромный, жизненно важный вопрос, даже более важный, чем: «Ты уверен, что у тебя получится меня оживить?»

– Я заберу аппарат, – прошелестел я. – И отнесу его Бену. Он ему нужен.

Майкл с огромным интересом посмотрел на меня.

– Как любопытно. Зачем вам это?

– Он мой брат.

Майкл присвистнул.

– А… – начал он, но я его перебил, стараясь говорить со спокойствием и достоинством настоящего аристократа.

– Предупреждая ваш вопрос: нет, это не он меня убил. К нам залезли грабители.

– Невероятно, – выдохнул Майкл. – Бен был прав: смерть слишком часто посещает его дом. Уверен, то, что случилось с вами, разбило ему сердце.

«Уверен, что нет», – скептически подумал я.

– А знаете что? Берите лучше вот этот генератор, он более мощный. – Майкл расплылся в гордой улыбке ученого, которая очень напоминала Бена, и вручил мне машинку поменьше и не такую интересную на вид. – Вы держите в руках великое будущее – машину магнитной индукции с униполярным током. Там, где я рос, о прогрессе даже не слышали. Люди пахали землю, выбиваясь из сил, но вот этот аппарат изменит жизнь человечества навсегда, вы еще увидите! То есть я хотел сказать…

Он сконфуженно замолчал, и я фыркнул. Эти ученые такие бестактные!

– То есть «не увидите», – подсказал я.

Майкл посмотрел на меня очень нежно – как отец, но не мой, а из тех настоящих отцов, о которых каждый втайне мечтает.

– Разве не удивительно, насколько человеческий дух превосходит рамки той формы, в которую заключен? – прошептал он, глядя на меня. – Передайте Бену, пусть заходит в любое время, я рад буду с ним поговорить. Мне жаль, что мы поссорились. У меня нет детей, но я всегда относился к нему как к сыну. А теперь я смотрю на вас – вы так юны! – и понимаю, как коротка жизнь. Надо пользоваться каждым шансом, который она дает.

– Не на такие размышления мне хотелось бы наводить людей, – сказал я. – Но я передам.

Излишне откровенные люди обычно меня раздражали, в высшем свете им не место, но правда в лицо так экономит время, что за последние сутки я прямо-таки начал ее ценить.