Проклятые кровью - Иви Берне Страница 17

Она стала своего рода товаром, сокровищем, которое переходило из рук в руки. Обычно она разрабатывала схемы своих переходов, но иногда она лажала и оказывалась в плохих местах. Но куда бы она не пошла, она продолжала учиться. Как рука, раздающая конфетки, она имела неограниченный доступ к их жизням. Она делала им минет, пока они разрабатывали стратегию со своими помощниками. Она была прикована наручниками, в то время как они интересовались делами своих империй.

К тому времени, как она создала свою собственную империю, она разбиралась, возможно, лучше, чем любой другой вампир, в запутанных нитях власти и влияния, которые управлявляют их миром — потому, что она видела это со всех сторон.

Используя это знание, она добилась привилегий принца, включая право доминирования в спальне. Она не отдаст никому другому, приобретенную с таким трудом, власть, ни за какие деньги.

Михаил может проявить к ней симпатию на несколько мгновений. Однажды они уже были друзьями — и этим он отличался от всех принцев, которых она когда-либо знала. Но если он женится на ней, он, как и все остальные принцы, будет ожидать от нее подчинения. Он прибыл, полный воинственной решимости предъявить свои требования, вооружившись веревкой, которая тысячилетиями использовалась для приручения невест. Фостины были бы ничем, если бы не Старая Школа.

— Я не хочу, чтобы у тебя появились еще шрамы, — сказал Михаил.

Смущенная, она посмотрела на него.

— Я хочу залечить твое плечо.

Она выдержала его взгляд, пытаясь прочесть его намерения. Он смотрел на нее настойчиво, давя на нее своей волей. Если бы он был ее помощником, она бы свалила его на землю, если бы он посмотрел на нее вот так.

Да, слюна вампира заживляла. Она выделялась, чтобы заживлять раны людям, но и достаточно хорошо помогала и вампирам тоже. Но он не предлагал заживить крошечную колотую рану — он хотел высосать на ее порванной плоти. От этой идеи у нее в желудке все перевернулось. Но в то же самое время, она должна была признать, что перспектива касания его языка к ее кожа сделала ее немного горячей. Ранение серьезнее, чем я думала. Я схожу с ума.

— Ты потеряла много крови.

— Действительно? И как же это произошло?

Она подтянула колени к груди. Ее температура тела опустилась. То, что ей на самом деле нужно было сделать, это сдвинуться с места. Отправиться в ее комнату. Согреться. Вымыться. Вызвать врача. Но она не могла шевельнуться.

— Я знаю, это — моя ошибка.

Он вырвал одну руку от ее коленей и сжал ее пальцы своими.

— Тебе холодно.

Она выдернула свою руку.

— Так все говорят.

— Признайся, ты нуждаешься в помощи.

— Ответь мне, людоедство на самом деле — унаследованная или приобретенная черта?

Мышцы на его челюсти напряглись и глаза сузились, глядя на нее. Она осознала, что ей вроде как нравиться нажимать на его кнопочки.

— Во-первых, ты и я предназначены кормиться друг от друга, вне зависимости, веришь ты в это или нет. Во-вторых, мы должны остановить твое кровотечение. Сейчас же, — сказал он.

Поднимая руку медленно, что бы показать ей, что не хочет причинить ей вреда, он положил руку поверх ее плеча. Он не двигался, просто позволил своим пальцам расслабиться. Она не могла дышать, он казалось, держал ее.

Поворачивая руку, он подцепил одним пальцем лямку ее ночной рубашки — или того, что осталось от ее ночной рубашки.

— Давай объявим временное перемирие.

— К чему беспокойства?

Удары были бы предпочтительнее его близости. Он был ее врагом.

— Просто, что ты думаешь сейчас произойдет?

— Я не могу знать, что произойдет через пять минут.

Голод сделал его голос гортанным. Ее решимость пошатнулась, и ее собственный голос надломился, когда она в последний раз попыталась запротестовать.

— Я вижу будущее достаточно четко. Даже если я позволю тебе это сделать, я не собираюсь выходить за тебя замуж. Мы будем драться, снова. И я обещаю тебе ничем хорошим это не закончится.

Мрачная гримаса на его губах сказала ей, что он понял, но он собирается сделать, что хотел, в любом случае. Конечно, он это сделает. Ведь он князь.

Он убрал руку от ее раны. Боль нахлынула с потоком свежего воздуха. Вздрогнув, она повернула голову.

— Постой, — сказала она. — В твоем рту еще осталась кровь?

Никоим образом она не собиралась соединиться с ним из-за обыкновенного обмена жидкостями.

Торжественно он плюнул на ладонь и показал ей прозрачную жидкость, затем вытер руку об брюки.

Она снова отвернулась.

Он наклонился к ее плечу и провел шершавым языком по ее открытой ране.

Возможно, он посчитал бы, что она задержала дыхание от боли — она так надеялась — но вся боль исчезла при первом касании его языка. После этого, каждое аккуратное прикосновение, каждый нежный, неопытный поцелуй доставлял ей только наслаждение. Непристойное, позорное, отвратительное наслаждение.

Даже настолько заезженная, как она была, она никогда не испытывала ничего столь странного. Она закрыла глаза и вздохнула смешанный аромат крови, пороха и хлора и…Михаила. Его запах всегда напоминал ей о свежей траве и молодой листве.

Он оторвал свою голову от ее плеча. Она сделала совершенно бесстрастное лицо, так, что он и не понял, что она такая же извращенка как и он.

— Повернешься?

Его тон был резким, но тем не менее, в нем прозвучал намек на рычание. Она знала, что рычание послужило откликом на ее тело. Годы обучения, годы выполнения прихотей надменных, опасных принцев научили ее быть открытой и влажной, когда они хотели ее.

Она повернулась к нему спиной, и делая это, задвинула руку под подушку дивана и нашла нож, который там держала.

Он обвел сквозную рану языком, и бешеное наслаждение накатывало снова и снова. Так же, но сильнее. Намного. Когда он облизывал, его руки медленно двигались к ее талии, и она не мешала происходящему.

Плохо. Все очень плохо, Алия.

Она схватилась за рукоятку ножа, но вздохнула, как только его руки прикоснулись к ее грудям. Все что она хотела в этом мире, было то, чтобы он теребил ее соски, пока посасывал ее плоть. И как по волшебству, он сделал именно то, чего она хотела. Она не смогла сдержать тихий стон удовольствия.

— Ты мне доверяешь? — он пробормотал, упираясь ей в кожу.

— Нет. А ты мне доверяешь?

— Ты считаешь меня сумасшедшим?

Ее не мог не взволновать низкий тембр его голоса. Или скорее власть, которая в нем вибрировала. Он перебросил ее волосы на одну сторону и поцеловал затылок. —