Варвары Крыма - Алексей Бобл Страница 17

— Марк, — громко и почти торжественно произнесла она. — Марк Сид, я ненавижу тебя. Когда мы летели сюда, я думала, что как только тебя увижу, сразу убью. Я держалась за кинжал, чтобы вонзить в твою лживую глотку. Из-за тебя погибли сотни людей. Если бы отца не было рядом… Я слишком многим ему обязана. Благодари его, понял? Жаль, что ты нужен нам, пока не расскажешь, что нашел под Крымом и где оно спрятано. Ты…

— Кто твой отец? — спросил я.

Она недоуменно уставилась на меня, приоткрыв рот, потом что-то прошептала.

— Послушай, мне не интересны твои чувства, — сказал я сухо. — Хватит этой болтовни о том, как ты меня ненавидишь, лучше ответь: когда мы прибудем на место?

Получить ответ я не надеялся, но хотел окончательно вывести ее из себя. И своего добился. Я приготовился броситься к двери, если Лада всунет руку с оружием в окошко, чтобы всадить в меня дротик с пороховым зарядом, — и тогда мне не понадобилось бы взбираться по борту гондолы. Обезоружу и оглушу ее… Через окно отодвину засов. Свяжу Ладу обрывками платья и проникну на палубу более легким путем, получив к тому же гарпунер с колчаном, полным дротиков.

Но Лада Приор не выстрелила, лишь ударила ложем самострела по решетке. Казалось, взгляд ее способен прожечь во мне дымящуюся дыру. Схватив блюдце со свечой, девушка захлопнула крышку на окне. Несколько мгновений доносился звук шагов, наконец стукнула дверь, после чего воцарилась тишина, лишь пропеллеры гудели за окном.

Жаль, что она не попыталась сунуться внутрь, но меня устраивал и такой исход нашей встречи. По крайней мере, я вывел ее из себя, заставил уйти и не мешать мне. Я потер лоб, переступив с ноги на ногу. Если все, что она говорит, правда… девчонке можно только посочувствовать. Наверное, когда-то она любила меня? Если так, то каким чудовищным должно было показаться ей то предательство. Неужели я и правда способен на такое: втереться в доверие, обмануть всех, назначить свадьбу с девушкой, а после предать, став причиной смерти ее матери?

Я наскоро перекусил, разрывая зубами мясо, прожевал хлеб и запил остатками вина. Еда придала сил… и злости. Вырваться отсюда — или умереть. Нет причин не верить Ладе — Чак, как и предупреждала моя сестра, предатель. Он как-то отделался от отряда Миры, улетел от кочевников на «Каботажнике» и прибыл в ущелье, чтобы доложить гетманам о нашем разговоре в кормовом отсеке термоплана, который каким-то образом подслушал. Теперь гетманы, как и кочевники, хотят узнать все о моей находке.

Что же такое я нашел под Крымом? Никаких воспоминаний — мое прошлое было пропастью без дна, и лишь редкие, смутные проблески оживляли ее мертвую тьму.

Я достал из-под койки нож, подступил к окну и взялся за второй прут.

* * *

Подъем вдоль борта летящего дирижабля оказался тяжелым делом. Приходилось вонзать нож в щель между деревянными планками обшивки, протискивать между ними пальцы, цепляться тупыми носками сандалий… Хорошо, что клинок из плавника легко резал древесину. Без этого ножа я бы точно не добрался до высокой ограды, закрывающей палубу дирижабля от ветра, да и с ним дважды едва не упал.

Хорошо, что ветер дул не порывами, а ровно и сильно, из-за этого легче было противостоять боковому давлению воздушного потока. Звезды светили ярко, в небе висела большая луна, похожая на перезревшую тыкву. Не знаю, сколько длился подъем, я потерял ход времени. Сверху доносилось только тарахтение дизеля, иногда луч носового прожектора шарил по склонам ущелья впереди. Кто-то из команды мог заглянуть в мою камеру сквозь дверное окошко, увидеть, что пленный пропал вместе с двумя оконными прутьями, и поднять тревогу. Но пока ничего такого не происходило, и дирижабль тихо плыл сквозь ночь.

Несмотря на холодный ветер, я добрался до палубы весь в поту. Руки тряслись, в ушах шумело. Сжав нож зубами, ухватился за верхний край ограждения и присел под ним, упираясь носками в лист брони.

Ни звука. Я осторожно выглянул. Прямо передо мной дрожал, изрыгая дым из трубы, железный горб дизельного двигателя. Ближе к носу стояли палубные надстройки, в окнах одной горел свет, на крыше ее у штурвала маячила фигура рулевого. Раздутая туша газовой емкости вверху напоминала огромную рыбу без плавников, два боковых баллона — как мягкие, немного сплюснутые снизу шары.

Я перелез через ограду и плашмя растянулся на палубе. В ушах звенело от напряжения, темные волны накатывали на меня, каждая следующая — больше предыдущей, из-за них путались мысли. Только не сейчас! Если накроет очередное воспоминание и я вырублюсь на краю палубы, кто-то из команды может наткнуться на меня. Я перевернулся на бок, потом лег на спину и с силой потер уши. Еще сильнее. Они заболели — ничего, давай, а то конец тебе! Ногтями провел по щеке, дернул себя за нос, опять помассировал уши. Стало легче. Я приподнялся, но тут, без предупреждения, нахлынуло и закрутило в темном водовороте — ночной мир исчез, растворился во тьме…

И снова я лежал на краю ущелья, в глубине которого висело длинное тускло-стальное тело.

В темноте рядом находились несколько человек. Воины, понял я. Это воины, которые отправились со мной в экспедицию. Я чувствовал, что на этот раз смогу повернуть к ним голову и увидеть, кто это, но сейчас меня больше интересовало другое — древняя машина внизу. Ее корпус напоминал огромную рыбу без плавников. Сверху на нем было утолщение, из которого торчал железный штырь. Что это за махина? Очень похожа на…

Темная волна схлынула, оставив меня лежащим на палубе дирижабля. Рокотали пропеллеры, тарахтел дизель, за высокими бортами посвистывал ветер. Я провел ладонью по лицу. Сжал нож в правой руке, поднялся и, низко пригибаясь, пошел через корму в обход надстроек.

Миновав двигатель, перелез через изогнутые толстые трубы, уходящие в палубу. От гудящего дизеля шло тепло. Перебежав к задней надстройке, я выглянул из-за угла.

Тусклый свет лился из окошек рубки. Отсюда была видна спина рулевого на крыше, он иногда переступал с ноги на ногу и похлопывал ладонью по ложу пулемета на массивной треноге справа от штурвала.

Небоход — я уже вспомнил, что обычно люди зовут их просто летунами, — не оборачивался. Мутант их знает, сколько длится вахта и когда появятся проснувшиеся сменщики. Медлить нельзя.

Сначала я двигался пригнувшись, затем — на четвереньках, а когда до раскрытых дверей оставалось несколько шагов — ползком. В рокот кормового дизеля вплелся какой-то непонятный звук, он доносился снизу. Едет там что-то вроде? До земли далеко, и раз гул мотора слышен здесь, машина под нами проезжает большая. Причем, кажется, она в расселине не одна.

Из рубки никто не выходил, льющийся оттуда свет ни разу не пересекла тень, однако я был уверен, что внутри есть люди. Транспортные дирижабли у небоходов здоровенные, не может ночная вахта состоять лишь из одного рулевого.

В шаге от двери я улегся на живот и замер, глядя в проем.

Внутри находились двое: высокий худой мужчина в кожаной куртке и светлых бриджах и усатый здоровяк в засаленной робе и грязных штанах, с большой чашкой в руках. Первый, сидя на табурете перед железной тумбой с шайбами приборов, в свете масляной лампы изучал навигационные карты; второй глядел в широкое, выгнутое наружу окно, занимавшее половину передней стены. Ноздрей достиг терпкий запах напитка, заваренного из травы под названием матэ, растущей на южных склонах Крыма.