Игра без правил - Роман Выговский Страница 17

— Это тебе на память, крыса! — захлебываясь кровью, прорычал Ив и мешком повалился наземь.

— Тебя обманули, мастер клинка, — печально произнес Фарамонд, — я тяжело ранен и не в форме. Моя смерть не сделает тебе чести. С тем же успехом ты мог бы сразиться со стариком.

Дордаор не ответил, быстро поднял оброненный меч с земли, неотрывно следил за каждым движением Фарамонда. В глазах горела холодная ненависть.

— Хочешь убить меня? Ну же, давай! — барон выбросил меч на землю и развел руки в стороны, — Заколи меня, как заколол моего верного друга. Тебе хорошо удается добивать раненых воинов, мастер!

— Ты признаешь поражение, Фарамонд? — процедил сквозь зубы Дордаор, занося клинок для удара.

— Да, признаю. Победа за тобой, мастер. Ни один из нас не может тягаться с тобой.

Слова задели честолюбие Дордаора, в глубине души он жаждал именно этого — признания, признания, что он лучший, звучащего из уст такого сильного врага. Дордаор ликовал.

— Хорошо, я позволю тебе выздороветь, и тогда мы сразимся на равных. Ты сам выберешь время и место. Дордаор не станет драться с полудохлым доходягой, — гордо сказал альфарец.

— Тогда между нами нет вражды, мастер.

— Нет, но это не все.

— Не все?

— Нет — покачал головой Дордаор, — Вещь. Я пришел сюда за твоей пластиной.

Барон заметил, что воинственный альфарец смотрит на поле боя без охоты, брови сдвинуты, глаза уставились в одну точку. Мысленно Дордаор уже находился в ином месте, во дворце, где ему воздают почести за славные победы, ликующая толпа осыпает золотом, прекраснейшие из женщин выкрикивают его имя. Сейчас альфарца можно брать на живца, проглотит крючок и не заметит.

— Хорошо, — кивнул Фарамонд, — я отдам ее тебе, но скажи, зачем такому могучему воину как ты какие-то колдовские штучки.

— Мне твоя вещь ни к чему, — Дордаор небрежно сплюнул наземь, — это часть уговора.

— Пластина нужна герцогу, но неужели такой гордый и независимый воин как ты будет прислуживать немощному старику? — продолжал давить на гордыню альфарца Фарамонд, зная, что самолюбие Дордаора его самое уязвимое место. Альфарец непобедим в бою, но совершенно не сведущ в том, что касается умения вести переговоры.

— Кем был тот могучий тур, что ранил меня? — проигнорировал вопрос альфарец. Но Фарамонд заметил, как сузились красные миндалевидные глаза, в них полыхнули холодные огоньки гнева.

— Ив, Ив де Монтескье, могучий воин. Ударом кулака он убивал буйвола, а мечом мог разрубить пополам бревно. Мало кто может похвастать, что пережил схватку с ним.

— С таким воином я хотел бы встретиться один на один, под луной, а не здесь в этой сырой яме. Такому воину как он нужно много места.

— Да, — кивнул Фарамонд, подав знак рукой Блану, — но все же, Дордаор, неужели ты подался в наемники? Быть может тогда я смогу предложить тебе то, что нужно, а не ту ложь, которой опутал тебя старый лис Бриан?

— Уговор есть уговор, он действителен, пока жив я и герцог, — резко ответил Дордаор, — отдавай пластину Фарамонд.

— Ты думаешь, Бриан так же честен как ты, славный Дордаор? — вкрадчивым тоном спросил барон, — он не знает о чести, он не воин, а колдун. Колдунам нельзя верить.

Дордаор засомневался, он и так не имел оснований доверять Бриану де Рецу. Герцог действительно мало знал о чести и прежде всего, стремился выжить, а значит, для него нет грязной игры, и цель оправдывает средства. Герцог мог предать Дордаора и убить, после того как получит желанное, чтобы не делить власть ни с кем. А рубин давал большую силу. "Но доверять Фарамонду нельзя, он тоже колдун. Я должен убить его. Но нет, я никогда не поступал так, и не поступлю, я дал слово. К тому же он не убил меня, когда имел такой шанс, а значит, ему нет нужды убивать меня и сейчас".

— Я верю тебе, Фарамонд. Ты воин и человек слова, — буркнул Дордаор и спрятал меч в ножны, — что ты предложишь мне?

Барон не прогадал, альфарец заглотил наживку и теперь следовало осторожно подтягивать его к берегу. Такая крупная рыбина в любой момент может сорваться, а если заметит крючок в губе, то может и горе рыбака на дно утянуть. Шутить с Дордаором нельзя. У альфарцев чувства юмора нет, они обидчивы и мстительны.

— Твое доверие делает мне честь, — ответил Фарамонд, — я предложу тебе вариант, который не запятнает твою честь, а также даст то, к чему ты стремишься. Ты получишь камень, а я смерть Бриана.

— Да, но я не поднимаю руки на того, с кем заключил уговор, до той поры пока уговор не выполнен, — сурово ответил Дордаор, нахмурив брови.

— Верно. Но если тот, кто заключил уговор — предал тебя. Тогда ты можешь убить его?

— Да, — Дордаор поджал тонкие губы, лоб покрылся складками, — но я этого не знаю. Не знаю, предал ли герцог.

— Тогда ты получишь доказательства, мастер. Не будь я Фарамондом, если ты их не получишь.