Сады проклятых. Путь души - Дарий Дюже Страница 17

Переведя взгляд на охранников, Фёдор убедился, что их тела выглядят подобным же образом. Только в одном почти не была заметна эта сверкающая цепочка, которую он выделил как основополагающую, а у второго горела ярко, перекрывая своим светом всю остальную структуру.

Неосознанно он потянулся к теплу этих огней, беззвучно – словно к далёким и недосягаемым звёздам, воззвал к ним, и свет стал ярче. А напарник метнул секундный недоумённый и неодобрительный взгляд на того кто, вопреки всем инструкциям, опустил оружие, разглядывая лежащего с внезапно проснувшимся дружелюбием и симпатией. Затем юноша ощутил волну враждебности, шедшую словно бы извне, а не от стоящих рядом людей – палату контролировали камеры видеонаблюдения. И наблюдатели решили, что он представляет собой опасность. Фёдор повернул голову и увидел, как к нему устремляется, от стоявшего рядом агрегата, тонкий поток багровой жидкости, с хаотично мечущимися внутри тёмными огнями. Предпринять он ничего уже не смог – в вену влилась порция снотворного, моментально отключившая сознание.

Прошло несколько дней, прежде чем Фёдор разобрался в том, что происходит, и почему это происходит с ним. За это время военные – а Доро не сомневался, что попал в руки военизированного госучреждения – успели взять анализы и образцы тканей юноши, провести несколько, весьма болезненных, опытов. И всё это время его держали в полубессознательном состоянии, опасаясь воздействия на окружающих. Но и тех кратких всплесков сознания, которые успевал урвать юноша в промежутках между окончанием и началом действия снотворного, хватило, что бы сорвать завесу таинственности, секретности с данного учреждения. Из штата медучреждения стали увольнять охранников и медперсонал, с наспех сформулированным психологами диагнозом «комплекса Робин Гуда». Это когда в человеке просыпается всё самое лучшее и благородное, и он начинает поступать неадекватно – вопреки приказам начальства, наперекор личной выгоде и корысти. В общем, ведёт себя как психически и социально неустойчивая, неадаптированная к действительности личность.

Сотрудники, в первый день – два, работавшие с Фёдором, и заболевшие заразным «комплексом Робин Гуда», понесли инфекцию дальше. Уволенные, в сотый раз давшие подписку о неразглашении, предупреждённые о всевозможных штрафных и карательных санкциях, люди обращались в СМИ, говорили с близкими, с соседями, просто с встреченными на улице незнакомыми прохожими.

И это была катастрофа. Руководство «больницы» просто не учло глубины «комплекса Робин Гуда», не учло, что проснувшаяся совесть, благородство души не позволят людям промолчать. Не из злости или мести – из чувства справедливости. Не подумав о последствиях, выпустили на улицу десятка два Донкихотов, забыв спрятать в кусты свой драконий хвост. Спустя сутки они горько пожалели о непредусмотрительности, о том, что не изучили более внимательно действие этой заразы на психику заболевшего человека.

Но было поздно: под окнами собралась акция протеста, которая ширилась и росла снежным комом, телеобъективы заглядывали в окна, телефоны раскалились от непрекращающихся звонков и разговоров.

Доро лежал в «своей» палате совершенно неподвижно. Оглушающую тишину не нарушал ни один посторонний звук. Датчики регистрировали, что сознание юноши находиться в фазе глубокого сна. Тем не менее, он был в сознании и бодрствовал. Ему не мешали ни собственные сомкнутые веки, ни толща стен, что бы видеть пламя, пылающее перед зданием «больницы». Он грелся в потоках пламени, в пожаре справедливости разожженным им в сердцах этих людей. Грелся, набирался сил, и думал, что же делать дальше.

В том, что так просто, только из-за протестующих, его отсюда не выпустят – не было ни капельки сомнения. Службы безопасности слишком переполошились из-за происшествия в горных отрогах, и его влияние на людей только подтвердили опасения этих параноиков. На что ещё он способен, не знал никто, он сам – в том числе. Впрочем, этот вопрос его не очень занимал, как и тот, откуда у него взялись подобные способности. Единственное, что его беспокоило и мучило, это то, как выбраться отсюда и найти Мифу.

Один раз он уже попытался встать. Но не успел опустить ноги на пол, как вошли охранники, очевидно получившие сигнал от оператора видеонаблюдения, вошли и заставили лечь. Шишка на затылке болела до сих пор, правда охранника, посмевшего поднять руку на уникальную лабораторную крысу, с тех пор Доро больше не видел…

Ему нужно было вмешательство третьей силы. Силы, способной отвлечь его тюремщиков на себя. Иначе побег невозможен. Опытным путём юноша выяснил, что его влияние простирается только на тех, в ком осталось хоть немного чистого, светлого огня. До тех, в ком структура стала пепельно-серой или же чёрной, он уже не мог достучаться. Словно они были неживыми.

Фёдор вздрогнул, выпав из потока воспоминаний – где-то недалеко протяжно курлыкнул крылан, заходя на посадку. Ему даже был слышен шум натужно хлопающих крыльев. Садить в горных лесах в такую пургу крылана способен только безумец. Или профессионал.

Выследить человека с помощью современных систем слежения не составляло никакого труда, тем более юноше показалось странным, что за ним не организовали погоню. Похоже, он ошибался. Опыты продолжаются.

Он не видел того, кто так отчаянно рисковал, что бы высадится неподалёку – крылан приземлился ниже по склону, так что его скрывала толща земли. Доро пожал плечами: ну и пусть. Если будут просто наблюдать, но не вмешиваться – он ничего не имеет против. Остановить его сейчас могла разбушевавшаяся стихия, но никак не человек… Замерев, прикрыв глаза, он вновь погрузился в воспоминания, пережидая бурю.

В стане Донкихотов стало заметно оживление – там что-то происходило. Толпа протестовавших людей подкатила к самым окнам – и в стёкла полетели камни и палки. Естественно, что они выдержали подобное проявление общественного негодования, чего не скажешь о находящихся внутри людях. И персонал и охрана отвлеклись, и лишь Фёдор видел, как в здание с чёрного хода проникли какие-то тёмные личности. Правда, «тёмными» они были только для руководства и охраны учреждения. Доро их видел как на ладони – структуры неизвестных пылали ясным светом. И юноша, сначала робко, а потом всё уверенней и смелей стал называть эти, подобные молекулярным схемам структуры – душами.

Группа из пяти человек уверенно передвигалась по коридорам, мало обращая внимания на охранников, впрочем, тем этого внимания хватило с лихвой. Чужаки, судя по передвижению, были знакомы с планом здания, и знали палату, где держали пленника. Поэтому юноша ничуть не удивился, когда, после короткой возни за дверью, в комнату вошла девушка.

Но эту встречу наблюдал и некто третий. Они не успели и словом обменяться, как Фёдору показалось, что он ослеп – комнату залила чернильная мгла. Лишь спустя секунду он понял, что так воспринял всплеск злобы неизвестного наблюдателя. Но в этот раз юноша был готов, тихий вскрик удивления подтвердил, что опыт ему удался. Порция снотворного, способная свалить и слона, застыла в трубке, на полпути к вене, заледенела и с тихим хлопком взорвалась, разлетелась во все стороны. Агрегат негодующе взвыл, втягивая в себя покалеченное щупальце.