Зарождение - Дмитрий Чвилев Страница 17

Очнувшийся Макс, быстро оценив обстановку, прикрыл дверь и, слепо шаря спросонья в рюкзаке, достал нейлоновые хомуты. Удобная вещь: мизерные размеры и вес, зато сколько пользы!

Я забрал с тела Сэнта аккумулятор для электрошока, накрепко вырубивший его, и, сладко зевнув, немного подумал, а затем шепнул:

— К чертям его. С утра разберемся. Допрашивать лень. Хомуты убери, а то помрет от оттока крови, руки передавили. Скотч доставай.

Связав страннику руки за спиной, мы подняли его и, усадив, плотно привязали к стулу, намертво сковав по рукам и ногам. Теперь точно до утра никуда не денется — стул добротный, из тяжелой, твердой породы дерева, чем-то похожей на дуб. Дергаться начнет — только упадет, а стулом сверху еще и придавит. С таким грузом далеко не уползешь. И скотч крепкий, в несколько слоев — черта с два развяжешь.

Внутренний голос захихикал:

— У тебя в рюкзаке случаем пыточного набора не завалялось? Как ты его допрашивать… прости, расспрашивать будешь?

Вздохнув, я почесал затылок. А ведь правда… Ладно, утро вечера мудренее.

Любопытство намекнуло, что надо бы проверить, кто скрывается под сутаной, а здравый смысл согласно поддакнул: и рот заклеить, а то будет орать еще, доспать не даст.

Коварно ухмыляясь, я протянул руку к капюшону, подсвечивая себе фонариком. Под ним оказался миловидный юноша приблизительно моего возраста с длинными, несвойственными мужской половине волосами. Черты лица были утонченные, женственные. Большие глаза, слегка пухлые губы. Все портил длинный шрам, пересекающий лицо наискось, от виска до подбородка. Повезло парнишке, удар явно был смертельным. А тут — даже глаз не задел. Слишком миловидный, несмотря на шрам. Уж не полукровка ли это, тех же эльфов?

Перенеся стул с пленником в угол комнаты, мы для надежности завернули его в ковер и, положив получившийся сверток набок, отправились спать. Пусть хоть оборется теперь — ткань звуки глушит.

* * *

Пленник злобно уставился на меня, явно намереваясь прожечь взглядом дырку, а то и две. Большие, красивые глаза. Голубые с оттенком серого. Только вот взгляд в данной ситуации — неправильный.

Хмыкнув, Макс закатил парню неслабую оплеуху, от которой его голова дернулась аж до плеча, а глаза сменили злобный взор на ненавидящий. Напарник, радостно улыбнувшись, оплеуху повторил, значительно поубавив спеси. Глядишь, такими темпами и сам все расскажет, без наводящих вопросов.

— И что с ним делать теперь?

— Не бей бедного путника. Поаккуратнее с ним, — я смерил пленника оценивающим взглядом. — Он нам живой нужен… пока.

Внутренний голос радостно, словно ребенок, всплеснул руками в предвкушении.

— Сэнт нам не слишком удобно. Будь добр и позволь называть тебя Сэн, а еще лучше Сен, — я прошелся по комнате взад-вперед, сложив руки за спиной. Пленник неотрывно скользил за мной взглядом.

— Видишь ли, в чем дело, дорогой… Сен. — Глубокомысленная пауза. — Я не сторонник физических пыток. Абсолютно. Фу, как это мерзко и несовременно! — я сморщил лицо в брезгливой гримасе и взмахнул рукой куда-то в сторону.

Макс, намеревавшийся было закатить парню очередную плюху, остановился и озадаченно на меня посмотрел.

— А вот пытки моральные, которые испугают человека нравственного, я обожаю. Ты же не банальный неотесанный разбойник, зачем тебя избивать? Тут нужен подход хитрее.

Внутренний голос одобрительно поддакнул.

— Макс, как ты считаешь — унизительно ли для мужчины, если его изнасилуют? — адресовал я свой вопрос другу.

На меня уставились две изумленные пары глаз. Я вздохнул и поморщился:

— Не заставляй повторять вопрос!

— Э-э-э… Ну да. Унизительно, — почесывая голову, с натугой выдавил мой товарищ. — Очень.

— А как ты считаешь, будет ли унизительно для нашего друга, — я приблизился и похлопал пленника по плечу, — если мы подвергнем его такой процедуре? Сможет ли он считать себя мужчиной и дальше?

Макс радостно заухмылялся, наконец поняв, к чему я клоню.

— Нет, не сможет! Я бы после такого позора бросился в омут с камнем на шее. Опущенным жить — это и не жизнь вовсе.

— Вот и я так думаю, — я наклонился, приблизив свои глаза к глазам парня, с удовлетворением отмечая зарождающийся там страх.

— Понимаешь, дорогой Сен… Нам вовсе не обязательно опускаться до такого низкого уровня самим. В данном помещении предостаточно подручных средств. Все ограничивается лишь фантазией! — взяв в руки одну из свечей подлиннее, я ухмыльнулся. — А уж она у меня, поверь, очень хорошо развита, — я положил свечу и приподнял табурет, ощупывая пальцами одну из его ножек.

Пленник испуганно замычал и принялся судорожно трясти головой. Макс радостно заржал. Наживка проглочена, рыбка села на крючок.

— Итак, с чего ты желаешь начать? — я по-садистски облизнулся, подмигивая парню. — Может быть, с этого? — взмах рукой в сторону высокого подсвечника. — Или этого? — взяв в руки бутылку с отваром, я оценивающе смерил толщину ее горлышка.

— Ей даже удобнее будет, она еще не пуста! Буль-буль, — продолжил гоготать Макс.

Внутренний голос радостно запищал. Это было куда веселее паяльника. Не зря бутылку вчера захватили, ох не зря!

Приблизив свое лицо к лицу Сена, я сделал вид, что собираюсь его поцеловать. Пленник судорожно забился, извиваясь всем телом и пытаясь отползти от ужасного меня. Однако, будучи привязанным к тяжелому стулу, такой фокус не удался.

Еще намного подергавшись и осознав тщетность своих попыток, Сен затих. Его взгляд, такой злобный и прожигающий поначалу, теперь был испуганным и потерянным. Осталось лишь немного дожать, и он расскажет мне все, что я захочу узнать, даже то, как в детстве воровал плюшки у бабушки.

— Пожалуй, ты прав, стоит начать с бутылки. В конце концов, может быть наш… друг пришел к нам посреди ночи именно затем, чтобы попить сей чудесный отвар. Жажда замучила, а на первый этаж спускаться лень. Вот сейчас он им и… напьется. Правда, не совсем ртом, — я хихикнул и зловеще потер ладони, предоставив Максу откупорить бутылку. — Коллега, приготовьте пациента!

Коллега, стараясь сохранять невозмутимый вид, взялся за стул, намереваясь положить его набок. Сен, видимо испугавшись не на шутку, замычал как бешеный, из последних сил дергаясь и пытаясь вырваться.

Тщетно. Скотч, намотанный в несколько слоев, держал намертво.

— Пощады не будет. Жертва моя, у тебя есть последнее желание? — с плотоядной ухмылкой спросил я, склонив голову набок. — Или, может, ты все-таки желаешь нам рассказать, зачем посреди ночи пробрался в комнату?

Не обращая внимания на воодушевленные кивки, я продолжил: «Нет? Не хочешь? Ну и ладно. Тогда приступим!»

— Он-то может и хочет, — «спас» бедного пленника Макс. — Но, Дэймон, у него же рот заклеен.