Зарождение - Дмитрий Чвилев Страница 16

Во время трапезы мы продолжали раскручивать незнакомца на разговор, но, увы, он мастерски уходил от вопросов о себе, проговорившись лишь, что тоже странствует по миру и волею случая оказался здесь.

Сыто икнув, я откинулся на спинку стула, предоставив Максу вести беседу. Черт бы с ним, плевать на тайну его личности — мы тоже о себе многого не говорим. Узнать сведения об окрестностях и текущих событиях куда более важно.

Наблюдая и изредка корректируя их диалог наводящими вопросами, я вывел беседу в нужное нам русло. Выяснилось, что Торжище на этот раз будет немного позднее из-за оплошности организаторов, так что у нас еще две седмицы в запасе.

По ходу разговора выяснилось, что Сэнт, путешествуя неподалеку отсюда, на одном из постоялых дворов столкнулся с большим торговым караваном, направляющимся на Торжище по той же дороге, что и мы. Занятная информация — да он никак о конкурентах предупреждает? Видимо, путник принял нас за купцов, выбравшихся на промысел да скрывающих что-то от Торговой Гильдии.

Скорее всего, Сэнт посчитал, что мы тайно направляемся на закупки, а под маскировкой балахонов скрываем купеческую рясу. Правда, молодые еще, ну да с кем не бывает — сыновья, например, али младшие братья богача-купца.

Не желая разочаровывать странника, я сделал заинтересованный вид и принялся расспрашивать побольше про торговые дела в этой области, про урожай да про крестьян.

Трактирщик, видимо, скучая, присоединился к нашей беседе, принеся в качестве угощения травяной отвар и корзинку сладких ягод. От предложенного ранее к мясу кувшина вина мы дружно отказались, так что питью все были рады.

Поговорив о разном и забрав с собой остатки отвара в бутыли, мы разошлись по комнатам. Мало ли, попить ночью захочется или о чью голову разбить. Незнакомца этого, например. Подозрителен он больно.

Комната, несмотря на обшарпанность постоялого двора, оказалась довольно неплохой — две одинарные кровати, небольшой ковер, стол, пара стульев и табурет.

Задув свечи, мы направились спать.

* * *

Я сладко потянулся и, вскочив, резво принялся одеваться. Солнце пускало из маленького окна яркие лучи, заставляя блаженно щуриться. Как же это классно — вставать не по сигналу будильника, а по собственному желанию. В нашем мире это непозволительная роскошь.

Макс очнулся вслед за мной и, продолжая валяться, пробубнил:

— Еще не встал, а уже жрать хочу.

— Животное, — хмыкнул я. — Ненасытное! Только вчера на ночь глядя котел мяса умял.

Ответа я так и не дождался.

— Доброе утро! — радостно поприветствовал меня внутренний голос.

— Что это ты добрый такой? — насторожился я.

— Так злодействовать же сейчас будем! Люблю я это дело! У тебя паяльника случаем нету с собой? Или придется удовлетвориться наждачной бумагой, али точилом для ножей? Признавайся, что у вас в рюкзаках найти можно?

Макс, и не подозревая о таких коварных замыслах, принялся одеваться, с интересом поглядывая на меня. Я застыл соляным столбом, с задумчивым видом приоткрыв рот. Надо бы научиться контролировать свое выражение лица, когда общаюсь с этим злобным демоном внутри.

— Тихо сам с собой… — ехидно захихикал внутренний голос. — Я веду беседу.

— Никого мы пытать не будем, даже и не думай.

— Как это не будем? А, понял. Он, наверное, пытался к нам ночью забраться, чтобы подружиться! Навек братья, всеобщее равенство и все такое, — насмешливо высказался голос. — Только мне видится немного иное — чтобы коварно тебя умертвить и присвоить твои деньги, купеческие. Не просто же так он пробные шары про караван метал. Требую совершить мстю и причем немедленно! И ни каплей крови меньше. Поищи все же паяльник, вдруг завалялся?

Хмыкнув, я направился к замотанному в ковер свертку.

— Мстя откладывается. Скорее всего — просто хотел ограбить, без убийства. В конце концов, вчера трактирщику целую серебрушку отстегнули, а это по местным меркам целое состояние.

Кликнув на помощь Макса, я принялся аккуратно разматывать ковер, стараясь не трясти и не долбить то, что находилось внутри. Да, крепко же мы его замотали вчера…

— Он за все поплатится! — в предвкушении поддакнул внутренний голос. — Время допрашивать пленного!

Я вспомнил произошедшее недавно событие и ухмыльнулся краем рта. Сунуться в комнату двух незнакомцев, неизвестно что скрывающих под плащами… Незнакомца даже жаль — это была действительно глупая затея.

* * *

Проснулся я посреди ночи от громкого стука и, резко дернувшись, схватил лежащий рядом «Каракурт», направляя его в сторону двери. Выстрел последовал менее, чем за секунду. Судя по сдавленному вскрику и приглушенному звуку падающего тела — не промахнулся.

Стараясь производить как можно меньше шума, я поднялся и, нашарив фонарик, осветил поле боя. На полу лежала фигура в знакомой белой сутане. Ну надо же!

— Батина школа, что сказать! — высказался внутренний голос. — Попался, который кусался.

И ведь не поспоришь. Был у меня в детстве такой период, когда Батя, коварно подкрадываясь ко мне ночью, нарушал сладкий сон безумными криками в самое ухо. Зачастую пробуждение было еще более ужасным, например, от большой миски ледяной воды с кусками льда или звука футбольной трубы.

Заранее узнать о подобном злодеянии было нельзя — непредсказуемость удручала. Иногда подобное случалось каждый день, а иногда с перерывами в целую неделю или даже месяц. Фантазия у Бати работала неплохо, и дважды он никогда не повторялся.

Так или иначе, но свои меры противодействия я выработал. Одним из самых простых способов, работающих всегда, даже при минимальных затратах, оказалось прислонение к двери какого-либо гремящего или стучащего предмета. Не обязательно даже большого и тяжелого, главное — издающего звук при падении.

Даже если неприятель взламывал замок и, крадучись, плавно и медленно открывал дверь — он не мог ожидать такой примитивной сигнализации. Максимум, что тут можно было сделать — проверить дверную ручку, приоткрыв дверь на щелочку, не привязано ли что к ней. В Батином случае таким предметом оказался полый внутри алюминиевый хула-хуп. [6]При открытии двери он падал на пол с жутким грохотом, мгновенно пробуждая меня и срывая коварные замыслы. Обычно времени, пока неприятель оправится от внезапного шума, хватало, чтобы инстинктивно схватить первый попавшийся предмет и броситься на обидчика. И нельзя сказать, что Батя своего не добился — сон у меня стал более чутким, а просыпался от шума я взведенной пружиной, готовой к активным действиям.

Не подвел меня этот метод и здесь, правда, роль обруча сыграла большая пустая бадья. Поставив на ребро, я опер ее о самый край двери, чтобы звук раздался лишь тогда, когда неприятель уже наполовину войдет в комнату.