Тайные ходы Венисаны - Линор Горалик Страница 17

Сцена 12,
посвященная памяти преставившегося человека, капо альто Оррена. Его собственное имя было «Эл», он принял судьбу своего святого, был Осторожностью своей команды, умелым милитатто и последовательным человеком. Мы помним, что он совершил большую ошибку, но искупил ее впоследствии

– Помни, – шепчет Ласка, – ты Изапунта. Запомнила? Изапунта. У тебя разбито сердце, сама придумай, как и почему. И на всех, кто пригласит тебя танцевать или задаст лишние вопросы, бросайся с кулаками и тверди: «Ах, разве вы не видите, что сердце мое разбито!» И все это время ищи…

– Ради всех святых, кто это прелестное дитя? – произносит изумленный голос прямо у Агаты над головой.

– Это моя племянница Изапунта, – жеманно говорит Ласка и приседает в реверансе перед майстером Гобрихом. – У бедной крошки разбито сердце.

Майстер Гобрих обходит вокруг Агаты и рассматривает ее, как породистую собачку.

– Я начинаю думать, что это была очень милая идея, – говорит он, растягивая слова. – Так что же с вами случилось, милая Изапунта?

– Ах, – говорит Агата и делает вид, что трет глаза кулачками, – у меня совершенно разбито сердце! Мой…

Агата совершенно не знает, что говорить дальше, но слова вдруг приходят на ум сами собой.

– Мой возлюбленный влюблен в мою лучшую подругу, —

говорит она и чувствует, как сердце ее сжимается, словно вот-вот и правда разорвется. – Они не расстаются ни на секунду. А я… Ко мне он относится, как если бы я была его сестрою.

Майстер Гобрих молчит, а затем поворачивается к Ласке.

– Прелестно, – удовлетворенно говорит он. – У девочки талант. Поздравляю вас, Ласка.

У Агаты болит в груди, она чувствует, что под маской у нее уже текут слезы, а майстер Гобрих подходит к группе нарядных мужчин и женщин в алых масках со вздернутыми носиками и с алыми перьями в волосах и что-то говорит им, показывая на Агату. Восторженно ахая, группа направляется к «маленькой Изапунте».

– Золотую дверь, Агата. За ней лестница наверх, на пятый этаж. Только золотую, именно золотую, понимаешь? – быстро шепчет Ласка, но ее уже оттирают.

Агату теребят, берут за руки, называют Изапунтой, просят рассказать про ее возлюбленного, про ее «маленькое разбитое сердце», просят станцевать, «как она танцевала бы для своего любимого», просят спеть про него песенку.

– Очень внимательно! – кричит Ласка издалека. – Будь очень внимательна!.. – но Агата уже не слышит, голова у нее кружится, от толпы вокруг волнами исходит тяжелый запах духов, и тогда Агата бросается на первую попавшуюся женщину и со всего размаха лупит кулачками по ее расшитому корсажу.

– Оставьте меня в покое! Да оставьте же меня в покое! – кричит она. – Мне и так плохо!..

В зале повисает тишина. Агате делается очень-очень страшно. Она видит, что даже балетная труппа из трех десятков детей, одетых в черные комбинезончики и белые маски и танцевавших в центре, сбивается с такта и в недоумении замирает, когда маленький детский оркестр перестает играть на середине такта.

«Это конец, – думает Агата, – мне конец. Я останусь здесь навсегда,

и если меня не убьют прямо сейчас или не посадят на цепь, я буду вечно мыть отхожие места или делать еще что похуже. А когда вырасту… Господи, что они делают с теми, кто вырастает, хотела бы я знать?» – и почему-то от этой мысли Агате становится еще страшнее. «Мама и папа никогда не узнают, где я, – вдруг понимает она. – Но я ни за что, ни за что не поверю, что они меня разлюбили. И называть меня… Называть меня будут только Агатой. И…»

И тут женщина, на которую Агата набросилась с кулаками, восторженно аплодирует.

– Какая прелесть! – восхищенно восклицает она.