Королевская кровь. Огненный путь - Ирина Котова Страница 16

Чет не стал ее будить. Подхватил на руки, отнес в спальню, аккуратно уложил на кровать. Вернулся обратно и потребовал вина. Кислого, сухого, терпкого.

Завтра будет новый день, в котором не будет Нории, и он, Чет, станет единственным Владыкой возрожденных Песков.

– Почему? – прошептал он, глядя в перламутровое море небес.

Мать-богиня не ответила, и он взял кувшин и начал пить. Бодро плескал фонтанчик в широкой чаше, и вода в нем редко подрагивала в такт земле. Птицы испуганно молчали. На Пески опустилась тишина.

Чет отбросил опустевший кувшин, переждал очередной толчок и потянулся за полным сосудом. И замер, первый раз в жизни остолбенев от изумления.

Вода в фонтане встала столбом и выплеснулась во все стороны, добежав до ног дракона. А в чаше из кипящей жидкости и золотистого тумана соткалась обнаженная беловолосая женщина. Выгнулась, упираясь затылком в дно фонтана, забила руками по поверхности воды, закричала от боли, как раненая чайка, – и Четери бросился к ней, выдернул из воды, сжал: так ее корчило, что могли порваться связки. Она кричала и кричала, пока не охрипла.

– Х-х-холодно, – сипела Ангелина Рудлог, цепляясь за дракона скрюченными пальцами и сотрясаясь от крупной дрожи. – Че-е-е-е-ет! А-а-а-а-а-а-а!

Кричала принцесса жутким шепотом, и радужка стремительно белела, и сама Ангелина была белая в синеву. Снова выгнулась в судороге, и Мастер в несколько шагов преодолел расстояние до скамьи, зафиксировал старшей Рудлог голову, с трудом разжал зубы и начал вливать в нее вино: большая часть проливалась на тело, но она пила, жадно глотая, стуча зубами по краю кувшина. Ноги ее не держали. Четери стянул рубаху одной рукой, натянул на правнучку Седрика, прижал к себе и вздохнул, наполняя Ангелину витой. Принцесса, не соображающая от боли, царапала его до крови и силилась вздохнуть.

Земля под их ногами вздрогнула.

– Как ты появилась здесь, безумная женщина? – спросил дракон, когда Ани перестала выгибаться и обмякла в его руках. Весила она еще меньше, чем он помнил.

– Попросила, – прошептала она с трудом. – Мне сказали, тут вода, сюда меня могут перенести, тут ты, ты поможешь. Помоги мне, Четери, – она подняла белые от мук глаза. – Отнеси меня к нему.

– Ты опоздала, – без злости проговорил Мастер. – Он скоро умрет. Он и так оказался слишком силен.

От нее полыхнуло таким жаром, что потрескались пустые кувшины и ветви на цветущих кустах жасмина обуглились. Ани снова вцепилась ногтями в драконье плечо. Потекла кровь.

– Нет, – прорычала она вибрирующе, – не умрет. Помоги мне! Ну же! Прошу, Четери. Прошу тебя!

Он восхищенно, почти благоговейно цокнул языком и отступил. Потому что теперь окончательно слетели вся шелуха и все предубеждения, и он увидел ее такой, какая она есть: величайший воинский дух, сильнейшая кровь буйного Красного, заключенная в слабое тело. Как жаль, что она не родилась мужчиной. Как горд бы он был иметь такого ученика.

Снова вздрогнула земля – и плеснула над их головами еще одна перламутровая волна. Ангелина посмотрела вверх.

– Что это? – спросила она неверяще.

Землю снова тряхнуло.

Тук-тук. Пауза.

В глазах принцессы появился ужас, смешанный с пониманием.

– Это его сердце, – глухо проговорил Четери. – Бьется все медленней.

– Да что же ты стоишь, глупый дракон! – крикнула она зло, мгновенно приходя в неистовство. – Оборачивайся немедленно!

И Мастер клинков, словно покорный слуга, отошел подальше и сделал так, как она велела.

– Успею, – твердила Ангелина, глядя вперед, туда, где на горизонте разливалось белое сияние. Руки, сжатые вокруг красного шипа на гребне Чета, немели от напряжения и холода. – Успею, – шипела она ледяным потокам ветра, выводящим песнь смерти. Смерть смотрела на маленькую женщину чуть насмешливо и снисходительно, дразнила ее, то даря надежду, то погружая в отчаяние все замедлявшимся ритмом сияющих волн, колола едва заметными искрами звезд: «Ну куда ты торопишься, Красная, зачем? Никто еще не ушел от меня, и он не уйдет, и ты не успеешь…» – Успею!

«Отец мой, помоги. Не просила тебя никогда и ни о чем; сейчас прошу, заклинаю: услышь меня, помоги!»

Ветер стал жарким, напоил ее силой, огладил ласковыми ладонями. Дракон фыркнул, затрубил благодарно, понесся еще быстрее.

«Не в моих силах сейчас помочь тебе, дочь моя. Но все, что нужно, у тебя от меня есть. Благословляю».

Четери снижался, а Ани кричала ему: «Быстрее!» Перед ними в небеса редкими толчками изливался гигантский фонтан силы, растекаясь по небу. Выглядело это так, будто на каменной равнине стояла огромная прозрачная переполняющаяся чаша, на узком дне которой цвел сверкающий терновник, шагов пятьдесят в поперечнике. Спутанный, переплетенный, как хрустальные жилы с огоньками-цветами.

Вокруг этой чаши, опустив головы, сидели сотни драконов. Было страшно тихо – только с очередным всплеском изредка гулко вздрагивала земля.

Четери опустился на песок, вытянул крыло – и Ангелина сбежала по нему, даже не оглянувшись на сдержанный рев, раздавшийся при ее появлении. Вгляделась в хрустальные заросли.

В сердце разливался страх. Терновник цвел чудесными белыми цветами, которые пахли сладким молоком и ванилью – и она сразу возненавидела этот запах. Запах насмешливой, снисходительной смерти.

Нории она не видела. Но он был там. В центре. Где стихия Жизни была плотной, как молоко, и сворачивалась перламутровыми жгутами, яростно выбрасывающимися в небо.

– Я не могу пройти дальше, женщина, – раздался позади неживой голос Мастера клинков. – Никто из нас не может коснуться терновника.

– Дай мне свое оружие, – попросила Ангелина сипло и вытерла вспотевшие ладони о рубаху.

Четери выдернул из воздуха светящийся клинок и протянул ей. Никогда еще его оружия не касалась женская рука.

– Пусть боги помогут тебе, – тихо сказал он. И покачал головой от очередного изумления, когда она с трудом, но ухватила клинок – слишком тяжелый для хрупкой Рудлог, – и побрела вперед, волоча его по песку.

Драконы гудели, раздраженно царапая камень равнины когтями, стучали хвостами. Пронзительно, плачуще закричала одна из дракониц – Огни, – и вслед за ней завыли остальные.

Красная принцесса не дрогнула и не обернулась.

«Замолчите», – приказал им Четери, и над пустыней снова стало оглушительно тихо. Он опустился на песок, скрестил ноги и закрыл глаза. Потянулся сознанием к умирающему: Нории был глух от боли и не откликался. Свеча его жизни мерцала уже едва заметно. И Чет, чувствуя, как пронзают его невидимые иглы, вдыхая и выдыхая воздух и сжимая кулаки, ушел в транс – и открылся, делясь своей силой с другом, разделяя с ним его боль.

Раньше было бы милосердием дать ему умереть. Но не сейчас. Сейчас он ничем не может помочь слишком долго принимавшей решение женщине. Только подарить ей немного времени. Насколько его – ставшего Владыкой смешные недели назад – хватит.