Пещерная тактика - Алексей Переяславцев Страница 16

Не заметить действие своего удара он вряд ли мог. Теперь он спокойно доведет поединок до победы, потому что с бездействующей передней я буду вынужден расходовать телемагию в куда большем темпе. Значит, надо срочно ставить тактическую ловушку. Терять уже нечего.

Я притворился, что чуть — чуть замедляюсь — так и должно быть, если я бы экономил телемагию. Боковые перемещения у меня выглядели неуверенно. Ну, проводи коронный верхний передней правой! Я же вижу: она у тебя ведущая.

И он купился. Удар был нанесен очень хорошо и точно, но в самый последний момент под хвостом оказался ледок. Киррина повело влево. Вот мой единственный шанс. Бросок вперед, и угол челюсти с нервным узлом оказался в пределах досягаемости моей правой. Удар и одновременное воздействие магией жизни.

Мы упали одновременно. По прикидкам, сделанным до боя, он должен был проваляться в самом для меня худшем случае секунд тридцать. Я же свалился от истощения. Голос судьи я расслышал, как сквозь густейший туман:

— Ничья!

Ну да, когда оба соперника не в состоянии продолжать поединок — битая ничья. Но мне от этого было не легче. Правда, я сумел встать на ноги, но опередил в этом Киррина секунд на пять, не больше.

— Благодарю, Ваша честь.

Эту ритуальную фразу положено говорить обоим участникам. В тот момент я думал, что ее и сказал. Уже позже мои болельщики (а были и такие) уверяли, что они этих слов не слышали. Впрочем, Рриса была рядом.

— Благодарю, Ваша честь.

Киррин говорил куда бодрее, но ноги его слушались ничуть не более, чем мои — меня.

Домой я шел на трех лапах. Правая раньше болела просто сильно, теперь же она просто не разрешала на себя ступить. Лечить же себя было нечем. По дороге я еще упал четыре раза.

Видимо, моя личность выглядела неважно. Правда, домашних удалось чуть успокоить коротким сообщением «Ничья». В маминых глазах плеснулся ужас. Отец, наоборот, проявил высокую деловитость.

— Ну‑ка, поглядим… так больно? А так? А так? Ушиб связок, вот что это такое. Дня три полежать обязательно. А вообще‑то ничья с таким противником, да принимая во внимание твой нулевой опыт — неплохо, даже весьма неплохо.

Я проглотил то, что мне оставили на ужин и завалился спать. Магическую энергию надо было срочно восстанавливать.

В полном соответствии с собственным прогнозом за ночь я восстановился почти полностью. Первое, что я сделал, наложил хороший (в моем понимании) конструкт на связки. Лапа мне была нужна. Расчет строился на том, что конструкт продержится часов двенадцать, а за это время я снова восстановлюсь и наложу его еще раз — кстати, на него энергии потребуется меньше, это я знал. В два дня заживление должно было пройти.

Против ожидания, за добычей полетела мама, а отец уселся рядом с моей постелью и учинил допрос. Разумеется, я не сказал ни слова о магии жизни, но о пятне льда поведал.

Меня слушали весьма внимательно. По окончании рассказа отец хмыкнул (у драконов это скорее напоминает смесь рыка с чиханием, но смысл тот же) и выдал мнение:

— То, что ты грамотно тактически провел поединок, меня радует. Но вот этот лед… ты можешь не получить отметки о поединке.

Разумеется, я попросил объяснений.

Оказалось, что поединок всегда рассматривается не только, как узаконенная драка, но также как аналог контрольной. Кто победил, тот ее вроде как сдал. Решение судьи не оспаривается, а поскольку вердикт был «ничья», то через полгода поединок может повториться. Но в сомнительных случаях должна собираться судейская коллегия. В нее входят не только и не столько судьи из учеников, но также преподаватели. Обычно при этом выносят решение по результату поединка, но также возможна поправка к правилам, если это сочтут нужным.

— А мое мнение примут во внимание?

— Конечно, нет. Это обязанность судьи — довести до сведения коллегии все обстоятельства поединка.

— А что будет судье, если решат, что ее вердикт неверен?

Отец чуть заметно смутился.

— Не знаю. Я сам судил много раз, но никогда мои решения не оспаривались. И вообще… последний раз судейская коллегия собиралась двадцать три года тому назад.

Мы беседовали почти до полудня. Потом отец улетел куда‑то, а мне надо было хорошенечко подумать и устроить самому себе разбор полетов.

Был у меня шанс завершить поединок своей победой? Возможно. Надо было не теряться, а пускать в ход тактическую ловушку в первом раунде. Вот и доигрался до полного истощения. Точно ли мог при этом выиграть? Под вопросом, поскольку все же в первых двух раундах противник подустал. И никого не удивило, что он свалился. Но вот нокаут в первом раунде от такого малыша, как я — неправдоподобен. Был риск спалиться.

Насколько я понимаю психологию этого мачо в чешуе, он через полгода снова меня вызовет. И за эти полгода подрастет и в силе, и в технике, и в тактике. К тому же совсем не факт, что мне разрешат пускать в ход лед. Но даже если и разрешат: не верю, чтобы Киррин не продумал защиту от такого варианта. Выход? Дождаться, само собой, решения судейской коллегии. Но и самому не зевать, а как следует продумать следующие варианты тактических ловушек. Ибо только в тактике для меня сыщется хоть какая‑то возможность. Во всех остальных аспектах он будет сильнее.

Впрочем… вот разве что нарастить себе мускулатуру с помощью магии жизни. Возможно? Да, если бы в моей шкуре был настоящий маг жизни. А я на уровне хорошо, если студента — третьекурсника. Нет, риск большой. Восстановить порядок в магополях своего организма — на это великого умения не надо. А вот создать принципиально новые поля… А еще такой подход энергии заберет массу, и не факт, что соответствующий конструкт будет устойчив. Отпадает.

Весь остаток дня я придумывал различные варианты поединка — и отбрасывал их как неосуществимые. Уже поздно вечером я почувствовал, что боль возвращается. Это означало, что мой конструкт начинает рассыпаться. Но к тому времени восстановление прошло, и я с легким сердцем наложил другой. Как и предполагалось, дело прокатило много легче.

А через день я пошел в школу, поскольку был вполне здоров для этого.

* * *

(в Малом судейском зале)

— Уважаемые члены судейской коллегии, сегодня рассмотрению подлежит поединок Стурра, сына Гррода, и Киррина, сына Коррга. Уважаемая Рриса, доложите.

Первая часть доклада никаких вопросов не вызвала и не могла вызвать, поскольку в ней рассказывалось о соблюдении формальностей. Оба участника вели себя в этом смысле безупречно.

После этого Рриса приступила к описанию хода самого поединка. Тут ее честь получила самое пристальное внимание. Закончился же доклад словами:

— …ввиду неспособности обоих участников продолжать поединок мною была провозглашена ничья.

— У кого есть вопросы?