Выбор судьбы - Вера Чиркова Страница 16

— Можно?

— Входи, когда это тебе было нельзя?

Саргенс подошел к горящему очагу, аккуратно положил на край небольшого столика пачку посланий и сел в кресло напротив верховного магистра.

Удобное, мягкое кресло приятно прогнулось под усталой спиной, обняло теплой кожей согревшейся от очага обивки.

— Ну и зачем ты их мне принес?!

— Это новые.

— Я сообразил. Мог просто пересказать своими словами… Хотя я догадываюсь, какие новости могут там быть.

— Если так, значит, у тебя очень богатая фантазия.

— Просто я давно живу… и привык наблюдать за людьми. Большинство из них не смотрит в глубину явлений и не просчитывает наперед даже простых дел.

— Мечтаю так жить, — искренне вздохнул Саргенс и налил себе горячего чая. Добавил в чашку немного меда, сыпанул щепотку корицы и с удовольствием отпил несколько глотков.

— Ну, так чем нам угрожают Илстрем с Радмиром? Кроме отказа в продаже продуктов? Намерены изгнать из городов всех чародеев?

— И это тоже. А еще они собираются закрыть все чародейские лавки и запретить продажу всех наших амулетов и зелий.

— Ну, это они просто пугают. Князья не настолько глупы, чтобы не понимать — от подобных запретов страдают только самые бедные. Торговцы всегда найдут путь обойти запрет и станут продавать зелья богатым покупателям втрое дороже… поэтому будут только рады. Да и нет у них сейчас лишних людей, все в степях за Хорогом.

— Не все… и это самая важная новость. Берест с братом едут сюда.

— Значит, не поверил…

— Лайонис прислал отчет… они устроили ему настоящий допрос. И больше всех старался Даренс, командир тогда еще не поднимался после ранения. Вот он и убедил всех, что Весеника не могла по доброй воле вернуть Дикому браслет и подарки.

— Как жаль, что у него нет сильного дара, — негромко проворчал Феодорис. — Отправь кого-нибудь им навстречу. Не нужно, чтоб они добрались дальше деревни.

— Сам поеду. Еще два дня в запасе. Когда ты собираешься с ней разговаривать? Может, хватит… ждать? Ведь ясно уже, куница скорее умрет, чем возьмет в рот хоть ломтик хлеба. Сколько подносов Варитта вынесла из ее комнаты?

— С балкона. Одиннадцать. Башня уже готова… через полчаса приглашу на разговор.

— Феодорис… я пришел именно по этому вопросу. Позволь мне с ней поговорить?

— Вот, представь себе, я догадался! Кстати… ты уже не первый. Но разговаривать я все же буду сам.

— Это безответственная глупость.

— Спасибо за правду. Мне всегда казалось, будто ты льстишь, называя меня умным и дальновидным. Теперь у меня осталось только одно дело… сохрани вот этот ключ, от моего сундука.

— Мне жаль… — пробормотал Саргенс, делая какой-то знак пальцами, — что ты так упрям…

И потрясенно смолк, разглядев в свете короткой вспышки окружившее магистра сияние.

— Это мне жаль… — с мягкой укоризной сообщил Феодорис и легонько дунул, — и неприятно, когда меня считают безответственным глупцом.

Он встал с места, легко отодвинул от очага кресло с заснувшим другом и засунул ему в карман ключ с замысловатой бородкой. Затем еще раз окинул взглядом столы и шкафы, проверяя, не забыл ли чего, и твёрдым шагом вышел из кабинета.

Засов на двери, открывавшейся каждый день всего два раза, после восхода солнца и перед закатом, звякнул в неположенное время. Всего полдень, глянув за окно, убедилась княжна, не встававшая в последние два дня с постели даже погулять.

Поднималась она лишь для того, чтобы снять со стола ненавистный поднос и вынести на балкон, откуда притворявшаяся служанкой чародейка теперь забирала его, стоило Весе уйти в умывальню.

Впрочем, она постепенно осмелела, заметив, как девушка нарочно отворачивается к окну, когда в ее комнату вносят очередное уставленное запашистыми яствами блюдо.

А Веся только грустно усмехалась. К исходу третьего дня, с того мига как проснулась в этой комнате, девушка была твёрдо убеждена, чародеям от нее что-то нужно. И вовсе не какая-нибудь простая услуга, тем более не ее тело или способности целительницы. Все это они могли получить в первый же день, стоило пригрозить, что устроят ее родным или княжичам какую-нибудь гадость. А тем более жениху… хотя княжна и должна бы считать его бывшим. Ведь с тех пор, как исчез её обручальный браслет, прошло более трех признанных правилами дней.

Но просить или убеждать ее чародеи почему-то не спешат, и Весенике остается только догадываться почему. Стало быть не надеются уговорить добром, да еще и с первого раза, вот и выматывают душу молчанием и непонятной заботой. И это только лишнее доказательство важности цели, ради которой чародеи привезли ее сюда.

— Ты должна пойти со мной, — сурово сообщил мужской голос, и княжна неохотно повернула голову к двери.

Ну наконец-то решились, с невольным облегчением вздохнула Веся, скоро она услышит, зачем понадобилась этим загадочным людям, обособленно живущим в своей Цитадели и не пускающим в нее никого из жителей Этросии. И хотя девушка давно сообразила, что ничего хорошего это знание ей не принесет, отказываться от предложения или просить об отсрочке не стала.

Аккуратно откинула теплое покрывало, села на постели и, поправив подол платья, сунула ноги в низкие, мягкие туфли, найденные у кровати еще в первый день. Именно тогда Весеника выяснила, что все ее вещи исчезли, кроме подаренного старшей матерью браслета, и без стеснения брала в стоящих в предбаннике шкафах платья и рубахи. Никакой одежды, напоминавшей мужскую или походную, там не оказалось.

Привычно поправив одеяло, Весеника накинула на плечи большую вязаную шаль и замерла в ожидании дальнейших указаний.

— Иди, — чародей распахнул дверь шире, и Веся с уже привычным интересом всмотрелась в окружающий его ореол.

И изумленно замерла на месте, сделав очередное открытие. Легкое, едва заметное свечение, окружавшее чародея, было не зеленоватым, как у «служанки», а золотистым, того густого и теплого цвета, какого бывает свежевыкачанный мед.

Девушка мигом представила себе эту картинку: ломоть свежего хлеба, пористый и пышный и стекающее по нему янтарными каплями тягучее лакомство. Непроизвольно сглотнула голодную слюну и вдруг почувствовала, как это будет неправильно… глупо и трусливо, если она сейчас обреченно поплетется за ним, пошатываясь от слабости. Или впереди него, не все ли равно?! Важно куда. Ведь если он хочет просто, по-человечески с ней поговорить, не нужно отводить куницу туда, где уже готовы к ее допросу какие-то особые приспособления.

Весеника резко повернулась, прошла к облюбованному креслу и опустилась в него, чувствуя себя такой же удовлетворенной, как в те минуты, когда убеждалась, что сделала все верно и ее пациентам больше не грозит никакая опасность.