Земля Забытых Имен - Игорь Мерцалов Страница 16

Солнечное утро несколько взбодрило походников, но по-настоящему ожили они, когда Торопча, взобравшись на валун, сообщил:

— Скалы кончаются! Скоро снова деревья пойдут.

— Славно! — откликнулся Ворна. — Живем, братья! Времени достанет — сколотим плот и вернемся домой по течению. Хватит с нас этих навайев, и так не знаю, в скольких водах отмываться буду.

Только Крох все шагал с деревянным лицом. Нехлад чувствовал, что должен подойти к нему, поговорить, даже сделал несколько шагов к несчастному, но поймал себя на том, что на ум не приходит ни единого слова. Хоть бы Ворна, что ли, сделал это… Дядька — пускай научит! Однако и Ворна, оглянувшись на потерянного бойца, только вздохнул и покачал головой.

Тогда Нехлад просто приблизился к Кроху и пошел рядом. Их разделяло не больше двух локтей, и чужое горе накатывало обжигающей волной, но сам Крох даже не скосил глаз на боярина.

Каменные кручи стали сглаживаться еще ночью, теперь местность резко пошла под уклон. На южном берегу уже тянулось мирное редколесье. Река, одолев скалистый капкан, умиротворенно разливалась и утихала. Гранитные клыки прятались под плодородной почвой, и вот походники ступили под сень деревьев.

— Будет! — сказал Ворна, оглядываясь. — Подходящие стволы. Перекусим — и за топоры возьмемся.

* * *

Короткий отдых не прибавил сил, скорее напомнил об усталости, но люди себя побороли. Ворна, Горибес и Торопча, наметив деревья для рубки, прильнули к ним, нашептывая старинные слова. Нехлад не слышал их, но знал наизусть, как и каждый славир.

Прости мне, земли украшенье!

В великой нужде поднимаю

Я на тебя свою руку.

Прости меня, птичий чертог!

Звонкозвенящая крона твоя

Тень дарила, покой и прохладу.

Много добра ты миру принес,

Страж величавый древних заветов.

Твое добро не забудется

И приумножится, коли подаришь

Мне, в великой нужде,

Стройное тело твое.

Я же тебя не забуду —

И восхвалю пред богами,

И прославлю имя твое.

Прости ж мне, земли украшенье!

Пожалуй, правы старики, и нынче эти слова для славиров значат уже не так много, как для прадедов их. Но все же обычай остался, многими до сих пор исполнялся неукоснительно, а вот сейчас — с особенной искренностью люди окунались в старинный обряд мирного труда, точно он мог отгородить их от злобы Ашета.

Зазвенели топоры, полетели щепки.

Крох тоже работал, и Нехлад заметил, как проясняется его лицо.

Десять стволов упали, бревна, поднатужившись, на «раз-два взяли» откатили в реку. Раздевшись, Ворна, Торопча, Горибес и Найгур с Дайнуром прыгнули в воду и стали стягивать бревна веревками и пожертвованными арканами.

Ученые, Нехлад и Крох принялись тесать шесты.

— Давненько я не плавал на плоту! — объявил Горибес— Дайте вспомнить… ну да, с того самого раза на Нежитских бродах. Ох, было дело! Всем делам дело — даже нынче не то, что тогда…

Он искоса оглядел слушателей, гадая, как отнесутся спутники к очередной байке.

Если другим ощущение жизни возвращала работа руками, то ему для того же требовалась работа языком.

Возражений как будто не предвиделось, и Горибес добавил:

— Мы тогда с ханом Гезиром воевали, ну тем самым, вы помните. Вот и занесло нас на броды, а сотник наш мне и говорит… — Он снова обвел всех взглядом.

И вдруг Крох сказал, не поднимая глаз:

— А я-то ведь плавать умею. Как-то сразу легко научился, а Укром нет. Ну я и думаю: а чего буду ему напоминать, бередить зазря? И не плавал при нем. Вообще почти не плавал. А умею.

Он поднял лицо, и все увидели, что его чистые глаза полны слез.

— А что я батьке скажу? — спросил он, едва выталкивая слова из перехваченного горла.

И Нехлад, который до сих пор безуспешно искал слова, вдруг проговорил неожиданно для себя:

— Что может гордиться сыном. И собой — воспитал как надо.

— Так ведь… Да он же… — давя всхлипы, попытался втолковать Крох. — А я-то теперь как?

Яромир попытался вспомнить, как говорил отец о погибших во время войн и стычек. Но обнаружил, что слова-то все похожие, о чести и долге. Вот только ощущение от них оставалось другое.

Он не мог разобраться, в чем разница, почему у него получилось иначе.

Больше не собираясь ничего говорить, он просто шагнул к Кроху и положил руку ему на плечо.

…Минут через десять Ворна вместе с остальными выбрался на берег, обтерся заскорузлой от пота рубахой и сказал, заворачиваясь в плащ:

— Прохладная водица! Мало веревок, придется переделывать. На тот берег сплаваю, надергаю ивовых прутьев, ими стянем, а вервием укрепим. Уф, только дыхание переведу…

— Сиди отдыхай, — ответил Нехлад, скидывая куртку. — Сами сплаваем. Крох! Айда со мной.

* * *

Плот получился знатный, двух с половиной саженей в ширину и пяти в длину. Для одиннадцати человек, даже с одним раненым, вполне просторный, но готовились к тесноте: все же трое коней — не шутка. Однако когда пришла пора грузиться, вдруг обнаружилось, что одного походника вместе со скакуном не хватает. Дайнур пропал!

Первой мыслью у всех было сорваться на поиски. Дело шло к вечеру, но до заката время оставалось, и можно было осмотреть окрестность. Однако Найгур, изучив следы, помрачнел и сказал:

— Никто к нам тайно не подбирался, пока заняты были, никто не злодействовал. Дайнур спокойно собрал вещи, отвел коня за кустарник, сел в седло и ускакал.

— Бросил нас? — робко уточнил Тинар.

— Да, — сказал, как выплюнул, старший проводник.

— Что за глупость?! — поразился Ворна. — Ты не темнишь ли, друг Найгур? Какую еще защиту от Ашета мог придумать лих, кроме Ваутвойтар?

— Это не защита. Ваутвойтар — тоже место непонятное и своевольное. Дело в другом. Дайнур решил, что это вы разбудили Зло. Мы ведь не знаем, что вы сделали в том месте, которое назвали Хрустальным городом… Дайнур решил, что рядом с вами опаснее.

— Он тебе это говорил? — спросил Нехлад.

— Нет. Такое нет нужды говорить, и догадаться несложно.

— Надеюсь, ты сам так не думаешь? — спросил Ворна. Найгур помедлил с ответом, но взгляда не отвел, смотрел прямо и открыто.

— Я думаю, раз я обещал быть вашим проводником, спутником и помощником, то слово свое сдержу. — Лицо Ворны потемнело, но Найгур еще не закончил. — Еще я думаю, что ложь вам не к лицу, и, конечно, ничего вы в Хрустальном городе не сделали такого, чтобы вызвать гнев тамошних духов. Но Зло есть Зло, я не знаю, отчего оно обрушилось на вас. Или на нас на всех. Просто не знаю. Но я вас не брошу. У нас говорят: каждый сам выбирает себе коня и сам его учит. Мой конь за Дайнуровым не побежит.