Думер - Игорь Нокс Страница 16

— Капсулу времени, что ли? — начало доходить до меня.

— А то!

— Не, ну ты даешь, бать! Хоть бы предупредил, я бы много чего с собой взял в земле закопать. Фотки распечатал бы. А лучше… лучше бы сразу флешку взял! То есть терабайт!

— Вот будут у тебя свои дети, Тёма, будешь брать все, что душе угодно, — поучительно сказал отец, раскрывая сундук. Кое — что в нем уже лежало. — А сейчас я сам решил собрать всякое старье… по мелочи. Пару флешек, между прочим, тоже прихватил.

Я заглянул в сундук. Запечатанные бумажные конверты, старый диск в прозрачной упаковке, спичечный коробок, боевой патрон… И в довершение ко всему эти старинные часы…

— Старье какое — то насобирал, — резюмировал я.

— Старье не старье, а я надеюсь, что однажды ты сюда вернешься. Тогда и решишь, что здесь настоящее старье, ты или эти вещицы. Копать будем глубоко. Запоминай место.

Отец достал две саперных лопатки, и мы принялись за дело. Место и правда было приметным: рядом здоровенный булыжник, заросший мхом и травой, а чуть дальше огромный дуб. Хотя точный квадрат «захоронения» совсем детально и не запомнить, тут ведь шаг в сторону — и ты уже не там.

— А чего Машу не взял? — спросил я, подразумевая старшую сестру.

— А оно ей надо? У нее своя жизнь, её попробуй вытащи.

— Ну Саньку тогда бы…

— Мал еще, не запомнит ничего. Еще и в туалет запросится, а потом пить.

— А потом опять в туалет.

— А то ж.

Да и ладно. Помучил отца еще некоторое время расспросами, чего это его так на сентиментальность пробило. Потом, так уж вышло, мы наткнулись на чернику и принялись ее собирать. Я не выдерживал и съедал каждую собранную ягоду, тем временем отец накопил большую горсть. Но с собой везти — морока, тары нет нормальной. Лучше при въезде в город купим ведерко для мамы и Саньки.

Не помню, купили ли мы тогда чернику. Потому что когда я уснул, сев в машину, то проснулся уже по — настоящему. В хате, на своей койке. И не сразу понял, где я.

Голова раскалывалась, тело знобило. Спина мало того, что болела после хлыста, так еще и затекла от длительного лежания на твердой фанере. Все сокамерники вроде бы спали, снизу доносился храп. Из тоннеля слышались удары и грохот — кто — то работал на станках. Наверное, этот грохот меня и разбудил.

Сон был настолько душевным и легким, что я не сразу его отпустил. Это был не тот случай, когда после пробуждения сновидение растворяется, и ты отчаянно хватаешься за последние его кусочки, не успевшие рассыпаться в памяти. Нет, сейчас я помнил все хорошо — как минимум потому, что увиденное реально происходило чуть меньше года назад.

Часы!

Те же самые, что отец вручил мне в машине!

Или — аналогичные? Неужели он сам их раскопал?

Да и вообще… нутром чуял, то летнее утро как — то было связано со всем происходящим сегодня. С чего все началось? С того, как отец вместе со своим товарищем забрал меня с Невского. Или — раньше? С курьера?

Я готов поверить в любые совпадение, но точно не во вчерашние. Нет, определенно курьер — рептилоид тоже должен был быть к этому причастен. Может, его тоже застрелили эти люди — пальто, а я их просто не заметил? Это бы объяснило его моментальное исчезновение. Впрочем, в этом мире от их выстрелов люди просто падали, а не взрывались и не исчезали. Словом, ничего не понятно, но очень интересно.

Что было дальше? В целом вырисовывалось, что отец забрал меня, чтобы уберечь от беды. И не уберег, раз я здесь… Или именно что уберег, раз я все еще жив? Зависит от точки зрения.

Пришел к выводу, что пока я не узнаю больше, никак все эти факты не сопоставлю. Я и вчера много ломал голову о происходящем, и понял, что гадать можно до бесконечности. Лучше действовать.

А чем вообще вчера вечер закончился? Точно, я упал — и меня, судя по всему, закинули к себе на койку. Решили не создавать себе лишних проблем, оставляя мое тело на полу.

Лучше мне не стало. Во мне словно происходили какие — то сложные процессы. Похоже на болезнь, но ощущения непривычные. Я одновременно чувствовал себя уверенно и бодро — вот хоть сейчас иди да набей Генке рожу. И в то же время голова горела, в затылке ритмично стучал пульс, и любое движение головы отдавалось дополнительной болью. Спать тоже хотелось, однако получалось с трудом. Все тело мерзло и горело одновременно, когда глаза смыкались, мне казалось, что веки плавят глазницы — настолько жаркими они казались. Наверное, это просто лихорадка.

Так я и валялся в полудреме. И ведь, похоже, даже таблетку парацетамола не выпросить, не говоря уже о постельном режиме и прочих радостях моей былой жизни. Только догнивать в этом безумном месте. Безумном мире.

Не знаю, сколько прошло времени, когда в хате зашептались. Начало разговора я не слышал, а потом в ушах словно заслонку пробило, и донеслось:

— …А ты уверен, что Генка нормально отреагирует? У них там сборы.

— Он сам наставлял: сообщать про всех, кто о побеге или разбое заикнется. Я еще раз от Евгенича «промывку» получать не хочу, ну его нафиг! Заодно, если повезет, поскорее от этого избавимся.

— Давай тихо только, пока он в отключке. И остальных не разбуди.

И шаги. Это кто — то снизу поднялся и пошел на выход. На ночь все хаты закрывались железными решетчатыми дверьми, но не на замок — просто должны были быть плотно прикрыты. Когда тот, кто решил на меня донести Генке, начал медленно открывать дверь, она тошно заскрипела. А я громко сказал:

— Настучишь — пожалеешь.

И тишина. Я чувствовал, как парень замер на месте, не веря собственным ушам. Можно было не сомневаться, что это был тот же самый, что настучал про драку с Царем.

Состояние у меня было так себе, едва ли я вообще мог сейчас встать. И все же собрался с силами:

— Мне терять нечего. Скажу потом, что ты поскользнулся и об стену ударился. Проверим?

— Тебе не поверят, — скептически ответил стукач.

— Может и не поверят, но былое не вернуть. Для тебя мертвого уже будет разница?

Стукач что — то пробурчал себе под нос и вернулся на место. Рисковать не решился, это хорошо.

Потом меня опять срубило. Снов уже не запомнил, если они вообще были. Время от времени просыпался, головная боль никуда не девалась.

Разбудил меня Генка, ожидающий у входа. Спросонья я толком не расслышал, что он прокричал, но обращался точно ко мне.

Когда слезал с койки, обратил внимание на стукача — тот не спал. Как не спали, впрочем, и все остальные, генкин крик даже глухого разбудит.

— А ну за мной, — буркнул смотрящий, жуя жвачку.

На ноги я встал с трудом, пошатывало. Лицо на удивление не щипало и не болело — когда я провел рукой по лбу и щекам, показалось даже, словно вечерние раны уже частично затянулись. А вот затылок стучал болью, неприятно ныла спина. Кожа была разодрана вклочья, не могла не болеть.