Любовь одной актрисы - Анна Зимина Страница 16

Он с видимым сожалением отпустил меня, отступил на несколько шагов. Его бархатные вишневые глаза скользнули по моему лицу, по мокрому платью, но смущаться я и не подумала. Эмоциональный затуп. Перегруз. Так много всего случилось, что я сейчас была как в танке.

– Прости, – с сожалением сказал мужчина, не собираясь отводить от меня взгляда.

Я дернула плечом. Нервно обернулась – меня пугали огромные жуткие туши на берегу. Он тоже посмотрел на распластанное кошмарное тело шевелящейся твари.

– Так жаль…

Акатош сел перед метровой тварью с щупальцами, ласково провел пальцами по спине кальмара-мутанта, опустил голову. Вся его фигура отображала скорбь. Чего-то не поняла… Это же местный бог разрушения типа. С фига он чуть ли не рыдает над мертвой рыбкой? О, нет… Он действительно рыдает.

Я снова пощипала себя за руку. Гроза этого мира, страшный и могущественный бог, уткнувшись лбом с склизкий бок чудовища, рыдал, сотрясаясь всем телом. М-да…

Я переминалась с ноги на ногу, ощущая себя крайне неловко. Чего мне делать? Успокаивать? Свалить? В итоге я просто села рядом, стараясь глубоко не дышать – рыбка пахла отнюдь не розами.

– Так что произошло после того, как я отдала архей? – мягким голосом психотерапевта спросила я.

Сработало. Акатош всхлипнул в последний раз, отодвинулся от морского чудовища. Повернулся ко мне.

– Я освободился. Ты… меня освободила. Я был в путах Хен несколько столетий. Уже и забыл, какие вы – люди. Ты же моя… Мой потомок?

Я хмыкнула.

– Ну, это вряд ли… Я вообще из другого мира. И тут я, между прочим, против своей воли.

– А почему у тебя мой архей первотворения?

– Ну это у меня случайно получилось. Ваша прапрапра…правнучка или кто она там, королева Мавен, любезно со мной поделилась, – ответила я, не желая вдаваться в подробности.

– Вот как. – задумчиво протянул Акатош. – Мне жаль. Какое твое имя?

– Евгения я. Можно просто Женечкой.

– Женечкой… Красиво. А я вот Акатош.

Да-а-а, диалог просто шедевральный. Бог замолчал, застенчиво закапывая пяточки в песочек. Потом тяжело, прерывисто вздохнул и заявил:

– Мне нужен мой клинок. Ты не знаешь, где он?

– Не знаю и даже представления не имею. Вы хотите сражаться?

Ответом мне был совершенно недоуменный взгляд буддиста, которому предложили раздавить таракашку.

– Что ты… Я не сражаюсь. Я лучше умру сам, чем отниму другую жизнь. Просто твой архей… Который ты мне подарила. Он сильный, но его мало. Чтобы выбраться из заточения, мне нужен был весь его огонь, и мои древние создания помогли… Если бы не они, я бы умер.

Он с тоской посмотрел на туши, которые лежали на песке. Так вот оно что… Так… Очень интересно… В голову стукнуло озарение.

– Они вам подчиняются, а не Хен?

Акатош кивнул.

– Я их создал первыми. Они мои творения. Так жаль…

– То есть, это вы сделали так, что меня ранило одно из твоих созданий, и морские ведьмы отказались от меня?

Ответом мне был очередной недоуменный взгляд. Притом настолько кристально честный, что усомниться в его искренности было бы совершенным кощунством.

– Ага, значит, не вы… А вы можете вернуть меня домой? В мой мир? Этот, как бы помягче сказать, меня достал.

– Пока я без сил. Мой клинок мне нужен для того, чтобы вернуть хотя бы немного своей силы. Моя жена забрала мой огонь, века на дне моря истощили меня.

Акатош сгорбился, закрыл лицо руками. Из-за этого его и без того не очень мелодичный голос звучал еще тише и приглушеннее.

– Я рад снова дышать воздухом и трогать песок, рад видеть тебя, создание другого мира, которое спасло меня, но я ничего не могу сделать, пока мой клинок потерян. И свою жену я не верну…

– А что вообще случилось-то? – подобралась я к самому интересующему меня вопросу, но, по закону подлости, все самое интересное всегда накрывается большим обломом.

Потому что по песчаной косе, подобрав длинные юбки, бежали морские ведьмы, дочурки Каспады. Они высыпали на берег и шли целенаправленно в нашу с богом сторону, отчего мне захотелось зарыться в песочек и не отсвечивать.

– Э, Акатош… Нам бы, как бы помягче сказать, тут не рады.

– Почему?

Изумительные черные брови приподнялись, на лбу собралась недоуменная складка. Он был по-настоящему удивлен.

– Ну, там ваши… э… внучки идут. И я думаю, что лучше бы им не попадаться под руку. Ощущение у меня такое.

– Они – моя кровь.

С этими словами он встал, вытянулся во весь свой немаленький рост. И я, не подумав, ляпнула, глядя на его мужское… мужскую красоту:

– Вы бы хоть прикрылись, а то я девушка нецелованная, незамужняя… Да и внучки ваши в восторге не будут, ежели все же хотите повидаться.

На что бог (вот тут у меня отпала челюсть) покраснел. На белых скулах вспыхнули пятна румянца, похожие на раздавленные вишни. Он отвернулся и направился к ближайшему кусту, срывая с него кустистые ветки и сооружая на ходу классический костюм представителя племени мумба-юмба. Я хихикнула, а потом, уже не таясь, заржала в голос. Ну просто бог, этот прекрасный и восхитительный образец мужчины, выбрал для наряда не широкие лопуховые листья, а колючий даже с виду кустарник с гроздьями розовых соцветий. И выглядело это… О-о-о! Невероятно! Как смесь стриптизера из Капотни и Грельды из травести-шоу, которому натерло нежные места двумя килограммами металлических чаевых. Он и двигался еще очень осторожно, прихрамывая – подозреваю, что колючки, которые впиявились в его прекрасную задницу, не добавляли приятных ощущений.

Но переигрывать было поздно. Морские ведьмы бежали к нам со всех ног, держа наготове здоровенные причудливые раковины. Кажется мне, что водные жгуты из их маленьких ракушечек не пойдут ни в какое сравнение с этой артиллерией.

Я встала, коснувшись плеча Акатоша, несчастного «бога разрушения», и приготовилась к горячему приему. Но до этого повернулась к нему и задорно подмигнула, прошептав:

– Добро пожаловать в семью.

Видимо, я наконец-то поймала кураж.