Смертник - Владимир Махов Страница 15

Так уже было не раз. Вдруг начинало казаться, что воздуха нет. Внутри нарастала волна не отчаянья, скорее бешенства. Пока он гасил в себе очередной приступ, постепенно успокаивался. Время шло, Красавчик забывался, и дышалось ему по-прежнему легко.

Через пару часов все начиналось сначала.

Вода капала. Сначала через пять секунд, потом через десять, потом через пятнадцать и опять возвращалась к началу.

Оттого что не было возможности заткнуть неизвестный источник, сталкер смирился со звуком. Стук капель вскоре перестал его раздражать.

Есть не хотелось. Он заставил себя раскрыть пачку галет и долго жевал, уставившись в земляной пол, потом достал флягу и запил еду несколькими глотками воды. Не потому, что больше пить не желал. Как раз наоборот – с жаждой дело обстояло с точностью до наоборот. Пить хотелось отчаянно.

Впервые испытав приступ жажды, Красавчик поймал себя на мысли, что воды при самой строгой экономии хватит максимум на два дня. Дальше будет плохо. Тогда он подумал о том, что звук капающей воды послан ему в наказание, чтобы напоследок помучился. Как там боги наказали Тантала? Кругом была вода, а он не мог напиться. Похоже.

Да, практически то же самое.

Он задавил эту мысль на корню и больше к ней не возвращался. Пока вода была, вопрос о наказании не стоял на повестке дня.

Мочевой пузырь не напоминал о себе часов десять. О большем и думать не приходилось. Голодный паек, он и в мышеловке голодный паек.

Как ни странно, но в ловушке запах долго не держался, а ведь Красавчику пришлось несколько раз использовать мышеловку в качестве туалета. А может, и держался, только со временем он к нему привык.

Смочив пересохшие губы водой из фляги, сталкер вспомнил, как набирал воду из Живого источника. Вода чистая, холодная лилась по рукам, затекая в рукава. Он тогда еще поморщился. Знал бы заранее, что предстоит…

Что тогда? На неделю вперед все равно не напьешься. И не надышишься. Все случилось так, как случилось. Будет еще Зона с каждым червем считаться…

Вода чистая, холодная лилась по рукам, затекая в рукава. Красавчик недовольно поморщился, закатывая рукава.

Повязку на левой руке, отмороженной в снежке, пришлось поменять. Пузыри лопнули и присохли к бинтам. Так что Красавчик долгое время держал руку под водой, дожидаясь, пока повязку можно будет безболезненно снять. Он наложил новую, предварительно смочив ее в растворе антисептика, потом с трудом натянул сверху перчатку с обрезанными пальцами. Кожаная перчатка треснула в нескольких местах, зато теперь белый цвет бинта не слишком бросался в глаза.

Серая облачность долго копила влагу и наконец разразилась мелким дождем.

Красавчик поднял капюшон, застегнул клапан, чтобы материал плотнее прилегал к голове. Капли дождя зашуршали по непромокаемой ткани. Сталкер вздернул лямки рюкзака выше, чтобы не давили на плечи, поправил автомат и пошел вперед, оставляя за спиной Живой источник.

Морось влажной паутиной липла к лицу. Проселочная дорога, которую не тронула вездесущая трава, пылила. Пыль, напитанная влагой, постепенно прибивалась к земле.

Дорога не сдавалась. Она хранила свою историю от посягательств Зоны. В сухой почве четко отпечатались следы автомобильного протектора. Будто их вчера оставила машина, завязшая после сильного дождя. Следы так и не смогли слизать ни ливни, ни весенние паводки. Зона не оставляла попыток стереть всякое воспоминание о человеческой деятельности. Постепенно усиливающийся дождь собирался в ямах, рытвинах, сливался в лужи, размывая почву. Красавчик не первый раз пользовался этой дорогой. Проходило время, вода куда-то девалась, а следы от автомобильных покрышек оставались на своем месте.

Красавчику было приятно тешить себя мыслью, что не все здесь живет по законам Зоны.

Простая мысль о том, что и чудесное противостояние проселочной дороги тоже является перерождением, идущим вразрез с законами природы, не приходила ему в голову.

Дождь все усиливался. Занятый своими мыслями, сталкер продолжал идти вперед. Он не чувствовал усталости, хотя с утра отмахал в общей сложности километров двадцать. Может, и больше. Дважды ему приходилось с запасом огибать новоявленные ловушки, прозванные батарейками. Они искрили, выбрасывая в разные стороны короткие ослепительные молнии. Такую аномалию, ведущую себя крайне непредсказуемо, приходилось обходить стороной. Вела она себя каждый раз по-разному. Однажды можно было пройти недалеко от эпицентра – и ничего. А другой раз и далеко обходишь, а только чудом останешься цел. Четких границ батарейка не имела, достать могла и на приличном расстоянии.

Не имея желания проверять на собственной шкуре длину молнии, Красавчик пошел кружным путем. Чуть позже он едва не вляпался в вакуумную яму, да и то по собственной глупости, отвлекшись на грызню слепых собак, занятых дележкой свежей добычи. По лоскутам камуфляжа, перемешанным с окровавленными кусками мяса, Красавчик сделал неутешительный вывод. Перед дождем ветер стих, и безвоздушная ловушка не проявилась столь впечатляюще. Почувствовав удушье, сталкер сделал шаг назад. Разумное решение – и он это знал. Несмотря ни на что, всякий раз, когда случалось сталкиваться с воздействием ловушки, Красавчик с трудом справлялся с острым приступом паники, который толкал тело вперед.

С тех пор прошло два часа. Серое небо наливалось чернотой. Клубились тучи, сплошной стеной выкатываясь из-за горизонта. С запада надвигалась гроза. Дикая и необузданная, как сама Зона.

Мысль об убежище, как несбыточная мечта, не приходила сталкеру в голову. Самое большее через час начнется гроза, от которой нет спасенья. Ливень – это цветочки. Ягодки представляли собой молнии, большей частью не линейные, а шаровые. К тому же в поле, лежащем по левую руку, наверняка найдется пара-тройка батареек. Когда все это, вместе взятое, сдетонирует, по полю покатятся сотни плазмоидов, заключенных в магнитную оболочку. Иными словами, волна шаровых молний, только и ищущих, во что бы разрядиться, накроет все на своем пути. Рассчитать, сколь глубоко пойдет приливная волна, не дано никому. В силу вышеперечисленных причин убираться с линии грозового фронта следовало не быстро, а очень быстро, если таковая возможность вообще еще имелась.

Красавчик перешел на бег, стараясь не упускать из виду возможные ловушки. Он бежал не оглядываясь, не пытаясь прикинуть на глаз расстояние, отделяющее его от локального светопреставления. По усиливающимся порывам ветра, бьющим в левую щеку, ясно было, что гроза надвигалась.

Тропа, по которой бежал Красавчик, отделяла лес от поля и вела к развалинам молочной фермы. Судя по светлому небу, там проходил край грозового фронта. Кроме пути вперед был еще один – назад, но так можно возвращаться до бесконечности и никуда в итоге не прийти. Существовал еще выход – свернуть в лес. В паре километров отсюда начиналась каменная гряда. Если успеть забраться повыше, то можно рассчитывать на спасенье. Именно в том направлении идет гроза. Там, у каменной гряды, и будут разряжаться шаровые молнии. Невозможно представить, как поведет себя плазма, высвобожденная при взрыве. Вихревые потоки устремятся в разные стороны. Красавчику не хотелось проверять на своей шкуре, доберется ли до него электрический заряд. Если так, то одним сталкером станет меньше. Вполне возможно, что после этой грозы и от каменной гряды останется одно воспоминание.