Рутинёр - Павел Корнев

– Браво! – похлопал я в ладоши. – Ландскнехты по достоинству оценят твой стихотворный талант. Но лучше сочини балладу о какой-нибудь бесстыжей пышногрудой красотке!

– Пышногрудая красотка заграбастала наши денежки! И заметь – без малейшего стыда!

– Брось, Микаэль, – покачал я головой. – От нас не убудет. Ещё в выигрыше останемся, вот увидишь!

Так оно в итоге и вышло. Начать хотя бы с того, что Адалинда распорядилась выделить нам комнаты в собственной резиденции, не став отсылать в гостиницу. Впрочем, Микаэль и тут не упустил возможности поворчать.

– Не иначе извести надумала, – объявил он, заявившись в нашу с Мартой комнату.

– Да кому ты сдался! – фыркнула девчонка, которая и понятия не имела о причинах скоропостижной смерти хозяина дома.

– Концы в воду, – многозначительно заметил маэстро Салазар.

– Не бери в голову! – отмахнулся я. – Во всём Риере не наберётся столько яда, чтобы у тебя хотя бы живот разболелся.

Микаэль хохотнул и спросил:

– Не странно разве, что мы здесь остановились?

– Было бы странно, обдели Адалинда гостеприимством столичного ревизора, присланного для проверки её действий вице-канцлером, – покачал я головой.

– Возможно, оно и так. А, возможно, и нет, – с сомнением произнёс бретёр и отправился восвояси.

Марта прикрыла за ним дверь, уселась на краешек широченной кровати и сказала:

– Странный он какой-то.

– Только сейчас заметила? – усмехнулся я, подумал-подумал и на всякий случай задвинул засов.

Следующую седмицу Адалинде было откровенно не до нас, её вниманием целиком и полностью завладели заботы по организации похорон почившего в бозе супруга и размещению в городе съехавшейся со всей провинции родни, да и служебной рутины за время отсутствия накопилось изрядно. Я события не торопил, решив перевести дух сам и дать отдых остальным, благо всегда мог сослаться на необходимость проведения более тщательной проверки деятельности Риерского отделения и его главы.

Микаэль от рассвета до заката пропадал в винном погребе и вполне вероятно даже там ночевал; в любом случае его было не видно и не слышно. Марта первые дни отсыпалась, а потом её взяли в оборот служанки, парикмахер и портной маркизы. Вскоре нескладный юнец Мартин пропал окончательно и бесповоротно, тогда пришёл черёд учителя этикета, танцмейстера, преподавателей арифметики, грамматики, чистописания и классического северо-имперского.

Меня происходящие с ведьмой метаморфозы всецело устраивали, чего нельзя было сказать о состоянии Уве. И беспокоили даже не столько недуги и ущербность эфирного тела школяра, сколько его душевные терзания. С одной стороны, паренёк добился поставленной перед собой цели, заполучив постоянное место во Вселенской комиссии по этике, с другой – оказался поставлен перед фактом, что достичь высот тайного искусства сумеет лишь исключительно в теоретической плоскости без всякой надежды использовать полученные знания на практике. Как сказали бы мои многомудрые коллеги, имел место классический случай экзистенциональной пустоты, а следом могла пожаловать и затяжная депрессия.

Именно по этой самой причине, как только разрешил личный медик маркизы, я безжалостно согнал Уве с кровати, пусть тот и беспрестанно кашлял, а в отхаркиваемой им мокроте нет-нет да и снова появлялись сгустки крови.