Рутинёр - Павел Корнев Страница 2

– Держи! – ссыпал я в ладонь слуги полпригоршни серебряных монет.

– Зачем это? – удивился школяр.

– В ратуше просмотришь записи о девочках, родившихся пятнадцать – двадцать лет назад, оставшихся сиротами во младенчестве и отданных на воспитание дальней родне или в монастыри за пределами Риера. Обрати внимание на моровые поветрия и пожары, когда гибли целые семьи. Хорошо бы найти Марту.

Уве недоумённо захлопал ресницами.

– Нашу Марту?

Я испустил горестный вздох.

– Любую Марту, Уве! Любую!

– Но зачем, магистр?!

– Я не оставляю надежд пристроить её в университет, а для этого неплохо будет обзавестись бумагами о рождении, да и подорожная ей вовсе не помешает.

Уве насупился.

– Собираетесь подделать документы? А почему просто не оформить всё официально?

Я покачал головой, поскольку не хотел оставлять никому ни малейшего шанса связать девчонку с разыскиваемой в Рёгенмаре ведьмой. Марта должна стать уроженкой Риера, никогда не покидавшей пределы империи, а никак не возникшей из ниоткуда бродяжкой сомнительной репутации.

– Так проще! – отмахнулся я. – Иди! Что не потратишь, оставь себе.

Уве задумчиво взвесил в руке монеты, кивнул и отправился выполнять распоряжение, враз позабыв обо всех неудобных вопросах. Оно и немудрено: вручённых мной двух талеров на подкуп клерков хватало с изрядным запасом. Да что там – с запасом! Если подойти к делу с умом, чиновники ратуши удовлетворятся и четвертью этой суммы.

После я немного поколебался, но всё же решил навестить Микаэля и проверить, как проходит его добровольное затворничество, а заодно оценить винный погреб маркизы. Отчёт о ревизии был уже закончен и даже переписан начисто, оставалось лишь согласовать его с Адалиндой и выслать в Ренмель. Да нам и самим стоило как можно скорее выдвигаться в столицу. И без того задержались в Риере сверх всякой меры. Ещё не хватало, чтобы канцлер счёл эту задержку неуважением или того хуже – признанием вины.

Кривясь от этих мыслей, как от зубной боли, я спустился на первый этаж и столкнулся там с Мартой, которая вознамерилась юркнуть на лестницу, но заметила меня и в нерешительности замерла на месте.

– Далеко собралась? – поинтересовался я.

– Тише, Филипп! – прошипела девчонка, приложив палец к губам.

– Удрала от учителей?

– Они меня с ума сведут!

Я подступил к ведьме и наставительно произнёс:

– Это всё в твоих собственных интересах!

– Знаю, – понурилась та. – Знаю, Филипп! Только за седмицу из деревенской ведьмы не сделать благородной дамы!

– Но можно заложить фундамент.

– А ещё можно свихнуться и кого-нибудь убить! – огрызнулась Марта. – Я больше так не могу!

Я покачал головой, взял девчонку под руку и повёл за собой.

– Один час. Потом вернёшься к занятиям.

– Спасибо Филипп! – Девчонка поцеловала меня в щёку и поспешила следом. – Как тебе платье? Красивое, правда? Мне сказали, это цвет морской волны!

– Замечательное платье.

– А ты когда-нибудь видел море, Филипп?

– Один раз.

– Оно действительно такого цвета?

Я неопределённо пожал плечами. В день, когда я видел море, у него был цвет горящих кораблей и разбухших утопленников, дыма и огня. Императорские войска вошли в Баргу, объединённый флот Лонского союза и Остриха жёг рвавшихся из гавани еретиков, и вспоминать о тех красках совершенно не хотелось.

– Филипп?

– Платье лучше, – сказал я, открывая дверь винного погреба.

Марта замешкалась на верхней ступени, и я легонько подтолкнул девчонку в спину, заставляя спуститься к едва разгонявшему темень подземелья огоньку лампы. Ведьма осмотрела ряды бочонков, заставленные бутылками полки, свисавшие из-под потолка колбасы и окорока, потом кисло глянула на восседавшего за столом Микаэля и страдальчески вздохнула.

– Через час я сама отсюда с радостью убегу, – укорила меня девчонка.

– Убежишь-убежишь! – подтвердил маэстро Салазар, перед которым стояло полдюжины откупоренных бутылок. Вскрывать бочонки он посчитал излишним, а из еды ограничился мясной нарезкой и краюхой белого хлеба.

Я смахнул пыль с деревянного табурета и передвинул его Марте, девчонка осторожно присела на краешек, словно не желала помять или испачкать пришедшееся по душе платье, и с сомнением посмотрела на бутылки. Микаэль порылся в каком-то шкафу, выставил на стол ещё две кружки и расплылся в счастливой улыбке.

– Ну-с… С чего начнём дегустацию?

– С чего-нибудь не слишком крепкого, – попросил я. – Надеюсь, сегодня всё же смогу переговорить с маркизой.

– Не торопись с этим, мне здесь нравится, – заявил бретёр, разливая по кружкам вино. – Нет, серьёзно, Филипп! Ты был прав! Целиком и полностью, как прежде не бывал прав ещё никогда!

– Я всегда прав. В чём конкретно я оказался прав на этот раз?

– Доля в трофеях – это сущая безделица по сравнению со всем этим великолепием! – рассмеялся Микаэля, обведя рукой подвал. – Тут можно жить! Милость небесная, да я тут и живу! Могу запереться и вообще никуда отсюда не выходить! Здесь мне до конца жизни вина хватит!

– Пьянь, – фыркнула Марта.

Микаэль глянул на девчонку с таким видом, словно собирался отвесить затрещину, но вино настроило его на благостный лад.

– Язычок свой раздвоенный прикуси, – лишь потребовал он и в несколько глотков ополовинил кружку.

– Ты что несёшь? – возмутилась Марта. – Я не…

– Все вы, бабы, змеи! – отрезал маэстро Салазар, прищёлкнул пальцами и выдал: