Седая оловянная печаль - Глен Кук Страница 15

– Ты смыслишь что-нибудь в выпечке? Я объяснил ей заведенный у меня порядок. Черной работой и готовкой занимается Дин. Но он научил и меня. Дин – хороший повар, и я тоже сносно готовлю, когда приходится. Например, когда отпускаю Дина, чтобы принять кое-кого без свидетелей.

– Не знаю, врешь ты или нет. Врешь, наверное. Я никогда не встречала мужика, умеющего готовить.

Я не стал говорить ей, что, по мнению Дина, стоящие повара только мужчины.

– Свести бы вас вместе. Интересно, что получится?

– Угу. Пора, вынимай булочки и тащи сюда горшок с маслом. Я понюхал масло.

– Свежее.

– Снэйк только что принес.

– Он будет завтракать с нами? Она засмеялась.

– Только не Снэйк. Он ни с кем не разговаривает. Просто берет продукты и уходит. Не очень-то он общительный, наш Снэйк.

– А что с ним такое?

– С головой не в порядке – после Кантарда. Он пробыл там двадцать лет и не получил ни царапины. Снаружи. – Она покачала головой и принялась накладывать на деревянную доску колбасу и бекон. – Печальная история. Я знала его мальчуганом. Славный был парнишка. Чересчур нежный и чувствительный для морской пехоты. Но он считал, что должен попробовать. И вот теперь он совсем старик и мозги набекрень. Он здорово рисовал, этот парень. Мог бы стать великим художником. У него глаз был волшебный. Все видел насквозь и рисовал, что видел. Что сверху лежит, каждый дурак нарисует, подумаешь, хитрость. Но чтоб видеть правду, нужен особый талант. Парень видел ее. Ты что, вознамерился торчать здесь и чесать языком до самого ленча или все-таки собираешься поесть?

Я занялся посудой и не стал говорить кухарке, что она мне и словечка не дала вставить.

Она не унималась:

– Я говорила старику – он тогда как раз был произведен в генералы: стыд и срам держать в армии такого парня. Повторила еще раз, когда он вернулся. А генерал мне сказал: «Твоя правда, кухарка, грех это, он много чего мог бы сделать для людей. Но не запретишь же ему». А Снэйк, упрямый осел, вообразил, что его долг – идти с хозяином на войну.

В кухне постепенно собирался народ. Я заметил два новых лица – Тайлера и Уэйна. Похоже, ночка у них выдалась бурная. Все брали свои приборы и шли в столовую.

– Тайлер и Уэйн? – спросил я кухарку.

– Как ты догадался?

– Так и догадался. Есть еще кто-нибудь, кого я не видел?

– Кому еще здесь быть?

– Не знаю. Вчера вы сказали, их восемнадцать человек. Я видел десятерых плюс робкий Снэйк и блондинка, которая показывается только мне. Восемнадцать никак не набирается.

– Восемнадцати и нет.

– Вы сказали – восемнадцать.

– Слушай, парень, мне четыреста лет. Мне нужно сосредоточиться, чтоб вспомнить, где я нахожусь. Я только готовлю, накрываю на стол и мою посуду – до другого мне и дела нет. Хожу туда-сюда. Ничего не вижу, ни с кем не говорю. Когда я последний раз поднимала глаза, их было восемнадцать, считая меня. Наверное, прошло какое-то время. Эге, может, поэтому остается так много объедков: я-то готовлю на восемнадцать человек.

– Я не заметил, что на столе слишком много приборов. Она помолчала.

– Пожалуй, ты прав.

– Вы давно у Стэнтноров?

– Я пришла к ним вместе с мамой совсем сопливой. Давным-давно, когда Карента еще была империей. До того, как Стэнтноры переехали в новый дом. Ему-то от силы лет двести. Славный получился домик, как игрушечка. Теперь-то он старый стал, ветхий.

– Должно быть, немало вы повидали на своем веку.

– Да уж кое-что повидала. В этой самой столовой мне случалось прислуживать королям, маршалам и адмиралам.

Разговор наш оборвался: она направилась в столовую. Я пошел следом. Особых эмоций мое появление не вызвало. Досады никто не проявил, но и кувыркаться от радости никто не собирался. Мрачное сборище.

Эти ребята провели вместе всю жизнь. О чем им говорить? Они уже все сказали друг другу. Я не в первый раз попадал в такую компанию. Иногда это чувствуется сразу, без слов.

Тайлер и Уэйн были типичными морскими пехотинцами. Независимо от физических отличий служба в армии накладывает определенный отпечаток. Тайлер – тощий, узколицый, с тяжелым взглядом карих глаз, волосы цвета соли с перцем, густая, пегая бородка коротко и аккуратно подстрижена. Уэйн моего роста, килограммов на десять тяжелее, но не толстый. Крепкий на вид – если как следует разозлить, справится с пятью бешеными быками. Дюйма на четыре выше Тайлера, светловолос, с ледяными синими глазами. И все же они похожи, как близнецы.

Я пять лет провел в обществе таких людей. Любой из них, если ему западет в голову, способен на убийство. Человеческая жизнь для них почти не имеет цены: слишком много смертей они видели.

Но есть одна загвоздка. Морские пехотинцы – ребята прямые. Понадобись кому пришить старика – он и пришил бы. Если, конечно, нет веских оснований убивать его постепенно. К примеру, увеличение своей доли наследства – чем не основание?

Гадать бесполезно, и бесполезно торопить события.

Я помог кухарке убрать со стола и собрался в дорогу.