Командорские острова - Алексей Волков Страница 15

В эти последние дни я занимался и другими вопросами. В свое время не успел убедить Петра, приходилось наверстывать это сейчас.

Армия – организация иррациональная, некоммерческая. Тут главное – воинский дух, понятия долга и чести. В Европе с ее вечными вывихами удалось даже службу сделать статьей дохода. Пусть получают наемники немного и часть зарплаты выдается им палками капрала, но все-таки главных стимулов два – получить денежку и избежать наказаний.

К счастью, хоть тут Петр не стал перенимать не лучшие образцы. Армия в своей основе сразу стала национальной. Плоть от плоти народа. Пусть пока лишенная вековых традиций, но они появятся сами.

Однако армия – не только солдаты. Главное – создать офицерский корпус, сделать военную службу не просто обязательной для дворян, а в первую очередь престижной. Для укрепления же воинского честолюбия учредить награду.

Один орден Петр уже учредил. Святого Андрея Первозванного, чьим кавалером я неожиданно стал. Однако орден по своей сути предназначался для высших чинов армии и гражданской службы. Подвиги же совершаются всеми, независимо от занимаемой должности.

Военный орден учредит Екатерина. Правда, не будет ее в этой реальности. Но разве может быть русская армия без Святого Георгия? Орден, вручаемый за небывалый подвиг любому офицеру, дабы видел каждый: перед ними – подлинный герой. Лучший из лучших.

Мы долго вспоминали с Сорокиным все, что знали об ордене, и в итоге перед самым появлением эскадры составили проект. Ничего принципиально нового в нем не было. Четыре степени. Четвертая – для награждения офицеров. Третья – генералов. Вторая – за исключительные заслуги. И еще выше первая. Плюс – Знак отличия военного ордена для солдат.

Кавалерам даже в отставке разрешить носить мундир. Обязательно – полную пенсию. Еще кое-какие льготы. А главное – честь. Это для партийных советских работников награды были чем-то вроде подарков к юбилею. Для военных орден – прежде всего символ доблести. Совсем другой коленкор.

Женя Кротких, в добавление к своим музыкальным талантам весьма недурно рисовавший, изобразил внешний вид орденов и черно-оранжевые ленты. Мы с Костей написали статут.

Я побаивался, что Петр отмахнется от нашего прожекта как несвоевременного. А то и просто не заинтересуется им.

Вопреки опасениям, все прошло на удивление гладко. Петр уточнил некоторые пункты, подумал и размашисто написал: «Быть по сему. Петр». Сидящий тут же Меншиков сглотнул слюну и посмотрел на свой камзол. Он, видно, уже прикидывал, что надо сделать, дабы в самом ближайшем будущем стать кавалером ордена.

Да что осуждать! Признаюсь, я довольно спокойно воспринял мое награждение Андреем, зато вдруг очень захотел иметь заветный эмалевый крестик. Но разве подобное желание плохо? Даже если служить не за звания и не за ордена?

Вечером я имел серьезный разговор с Мэри. Она нам очень помогла в захвате Риги, однако одно дело – неожиданное нападение, а другое – полевое сражение. Ядра и пули рвут женские тела так же жестоко и тупо, как мужские. Я боялся, что моя леди и тут решит следовать за мной.

К счастью, напрасно. Еще в полной мере сохранялось разделение между мужскими обязанностями и женскими. А что может быть более мужским делом, чем война?

Мэри была изначально воспитана не лезть в дела мужчин. Хотя порою и лезла, но тут воспитание все же сказалось и женщина неожиданно легко согласилась остаться в Риге. Даже не попросила беречь себя. Это тоже эпоха. Мужчина не должен бояться. Если уж суждено умереть, то умирать надо без страха, не оглядываясь на семью и незавершенные дела.

Умирать я не собирался. Как и праздновать труса. Но чем черт не шутит! От судьбы не уйдешь.

Еще один камень с плеч долой! Я был очень благодарен Мэри за понимание. Только не знал, чем ее отблагодарить за все, для меня сделанное. Я ведь даже не мог уделять ей много времени, по горло и выше заваленный самыми различными делами.

К полудню следующего дня нас ждала хорошая новость. Высокий пышноусый офицер объявил, что явился в наше распоряжение с двумя слободскими казачьими полками. Изюмским и Ахтырским. Пусть это еще не были привычные названия гусар, но ведь грядущая слава на чем-то основывалась!

Я не очень доверял имеющейся у нас кавалерии. Помещичья конница была типичным ополчением с низким уровнем дисциплины, разнообразно вооруженная, малопригодная к регулярному бою. Новые драгунские полки, по-моему, были еще сыроваты. Конная служба требует немалой подготовки, да в придачу ко всему – соответствующих начальников, умеющих мгновенно реагировать на быстро меняющуюся обстановку боя. Подготовка пока хромала. Во всяком случае, я не заметил безупречных рядов на маневрах и отличного владения оружием. С начальниками вообще была беда. Иностранцы попадались неумелые. Свои тоже мало на что годились. Все придет с опытом, только потом может быть поздно.

Будь моя воля, я бы начал войну года на два-три позже, более тщательно подготовившись к каждой мелочи. Тогда можно было бы открыть сражение собственной атакой. Пока же армия для сложных маневров приспособлена мало. Одни полки великолепны, другие – неплохи, а третьи могут сражаться лишь на отведенных им рубежах.

Да… Получить пару лет отсрочки было бы очень кстати. Но ситуация не оставила нам выбора. Конфликт назрел сам собой, вне зависимости от желаний. Я лишь смог перенести его на несколько месяцев раньше, чтобы не воевать поздней осенью. Ладно. Устроим шведам досрочную Полтаву под Ригой.

Шведская эскадра болталась уже неподалеку от Динамюнде. В дела Сорокина я не вмешивался. Самое плохое на войне – это обилие начальства. Костя справится сам.

А я?

Вечером Петр вызвал Шереметева и приказал идти с кавалерией навстречу шведам. Задержать, насколько возможно, а если получится, то и потрепать. Поход намечался на утро, и два слободских полка имели минимум времени на отдых.

Шереметев на роль кавалерийского начальника вообще не подходил. Основательный, но без огонька и готовности к риску, он неплохо бы командовал пехотой в обороне.

И все равно больше назначить было некого. Но я уговорил Петра дать в помощь боярину Алексашку. Меншиков – человек способный, к тому же горящий желанием быть лучше всех. Готовый в любой момент поставить на карту все. Еще бы опыта побольше, тогда всю конницу можно было бы отдать ему.

И еще с ними шел Лукич. Казак, пусть выбранный походным атаманом, командовать остальными частями войска не мог, к тому же – не рвался, зато умел действовать со своими полками. Этот не будет рассуждать о невозможном. Как и не будет атаковать сломя голову. Зато ночью Карл получит несколько приятных часов.

Ничего. В его возрасте много спать вредно. Пусть получит легкое предупреждение о поджидающей его судьбе.

Но все равно волнуюсь. Пусть у нас солидный перевес в силах, минимум полуторный, а если учесть скорострельность и убойную силу нашего огня – то как бы не десятикратный.

Здорово обнадежил Петрович. Он поднапряг память и сумел изготовить так называемую мазь Вишневского. В принципе в первоначальном рецепте – мед в сочетании с чем-то там еще. В былой реальности на полях Второй мировой эта мазь спасла десятки тысяч жизней, залечивая разнообразные раны. Теперь бывший корабельный эскулап со всеми выпускниками своей школы, ставшими военными фельдшерами, находился при армии в готовности лечить тех, кому не слишком повезет. Убитых не воскресить, однако раненых спасти будет можно. Хотя бы часть.