Подземка - Михаил Бычков Страница 15

Ботвинник заявился утром, сразу после семи. Я уже проснулся и завтракал: давясь, доедал бутерброд, запивая его слабеньким чаем. Плотно поесть не хотелось. Желудок с утра отвергал даже мысль о пище, и этот несчастный бутерброд приходилось запихивать в рот чуть ли не ценой огромных волевых усилий и долгих уговоров самого себя.

Надо, Саня, надо. Когда еще пошамать доведется?

Вот почему я давился, но ел.

Настроение было средней паршивости. Да никакое оно было, если сказать по-честному. Вчерашний день оставил тяжелый осадок в душе. Тоска до дури, до желания закатить истерику, вволю поорать, нажраться до свинского состояния, набить кому-нибудь рожу или застрелиться. Последняя идея показалась мне не лишенной привлекательности. Вложить ствол «пээма» в рот, спустить крючок. И тишина… Покой на веки вечные. Ничто тебя не колышет, никто не трогает. Лепота.

Потом помотал башкой, отгоняя дурные мысли, но они, сволочи, никуда не разбежались. Остались здесь, со мной.

Я сделал глоток и с грустью подумал, что не пить мне никогда чифиря, заваренного Антоном. Пусть горького, противного, но наведенного его руками.

Эх, если бы все можно было переиграть, наплевать на приказ Генерала, поехать по старому маршруту, взять там хабар и спокойно вернуться живыми и здоровыми. И сам себя одернул: мечты, мечты. Какой в них толк, если они абсолютно нереальны и никогда не смогут воплотиться.

– Приятного аппетита, – сказал гость.

Я хмуро посмотрел на него, смахнул рукой крошки со столешницы.

– Чай будешь?

– Спасибо, не хочу.

– Тогда садись, только в рот не смотри.

– Боишься, что аппетит испорчу?

– Ага. Боюсь.

Ботвинник уселся напротив, как раз на место Игнатова. Оно все еще пустовало. Я вздохнул.

Ничего не могу с собой поделать, непривычно видеть его опустевшим. Конечно, скоро сюда подселят кого-нибудь из обитателей Двадцатки, но некоторое время придется жить одному. Последнее, с учетом всех обстоятельств, лучше. Мы с Антохой не один пуд соли вместе съели. Мне его жутко не хватает. Никто не сможет заменить друга, даже такой отличный парень, как Ботвинник.

Димка почувствовал мое настроение, заглянул мне в глаза:

– Ты как, Лось?

– В смысле?

– В моральном аспекте. Готов?

Я скривился:

– А какая разница? Сказано: девку доставить на Центральную, значит, доставлю. Сплавлю с рук на руки и сразу обратно.

Последнюю фразу я постарался произнести как можно равнодушней. Типа живет такой крутой парень Саня Лосев, которому все по барабану. Кажется, Димку убедить мне удалось. Или он слишком хорошо меня знал, поэтому просто сделал вид, что поверил моим актерским потугам.

Большим желанием топать за тридевять земель я не горел, но приказы не обсуждаются. Если уж Полковнику вздумалось поквитаться со мной, он перепробует все способы. Путешествие до Центральной вполне можно отнести к их числу. Немногим удалось пешочком протопать по этому маршруту туда и обратно. Нет, сидя на мотодрезине в компании десятка автоматчиков, – еще ничего. Почти увеселительная прогулка. Но дрезину предоставлять мне Полковник не собирается, а шлепать пешком – рисковое занятие.

Можете называть меня параноиком, но бравада перед Ботвинником была показной. На самом деле я побаивался.

– Не хочешь там остаться? – спросил Димка и уставился на меня, проверяя реакцию.

Ну что я мог на это ответить? Пожал плечами и сказал:

– На Центральной? Кому я там нужен! Здесь моя деревня, здесь мой дом родной.

Продолжать логическую цепочку, доказывать, что для начала надо хотя бы туда добраться, а уже потом строить планы на будущее, не хотелось.

Димка понимающе хмыкнул:

– Так ты у нас этот самый… патриот… локального масштаба.

– Вроде того, – кивнул я. – Самый что ни на есть квасной патриот местного разлива.

– Смотри, не заброди, «квасной патриот», – заулыбался Ботвинник.

Я ничего смешного в его шутке не нашел. Улыбка старшины показалась мне чересчур искусственной. Как будто он работал на публику, но зрителей, кроме меня, тут не имелось. Догадываюсь, откуда взялась эта манера. Веселит товарища.

– На сегодня у меня другие планы, – с трудом выдавил я.

Я начинал испытывать раздражение. Приятно, когда тебя окружают заботой, но я не размазня и уж как-нибудь смогу справиться с дурным настроением самостоятельно.

– Ну, а девчонки не боишься? Вдруг она фортель какой-нибудь выкинет.

– Тогда это будет последний фортель в ее жизни, – пообещал я.

Димка хлопнул меня по плечу:

– Молоток! Продолжай в том же духе. Знаешь, что эта фифа с Козловым ночью сотворила?

Я допил чай, прожевал последний кусок бутерброда и ответил:

– Да откуда ж мне знать-то? Расскажи. Время есть.

Ботвинник хохотнул (это он снова для меня старался, поднимал настроение, как мог):

– История будет кровавой и драматичной.

– Этим меня не удивишь. Я всякого насмотрелся и наслушался. Сам понимаешь…

– Ты слушай, не перебивай, – благодушно улыбнулся Ботвинник. – Козлову, видать, девка пришлась по душе, вот он и решил воспользоваться моментом, пока она в изоляторе кукует. Решил, что там она посговорчивей будет. Грех упустить подходящий случай. В общем, пришел он в изолятор, приказал дежурному отпереть дверь и впустить к задержанной. Типа срочно допросить надо. Дежурный, ясное дело, спорить не стал, выполнил все, что велели. Козлов прихватил с собой бутылочку и давай, значит, охмурять красавицу прямо в камере. Да, видимо, перестарался. Она так ему промеж ног врезала, что согнулся наш зам буквой «зю» так, что не разгибается. Поделом, конечно.

– Поделом, – согласился я. – И какая отсюда мораль?

Димка посерьезнел:

– Я тебе к чему это говорю: ты с этой кралей ухо востро держи. Остерегайся. Она, видно, баба крутая – мы с тобой это еще на поверхности видели. Так что береги яйца и все остальное. Ты меня понял, Лось?

– Допустим, понял. – Я подмигнул Димке, давая понять, что давно уже разложил в голове все по полочкам.

Ботвинник облегченно вздохнул:

– Ну, тогда с богом. Обернись по-быстренькому. К нам в караван новичок один запросился. Надо будет его подготовить, потренировать. Кто ж лучше тебя с этим справится? А там, глядишь, еще кого уболтаем. На поверхность в любом раскладе выходить надо, иначе загнемся окончательно и бесповоротно.