Чудесам нет конца - Роберт Ирвин Страница 15

Бет сидит с Энтони, но здесь слишком шумно для бесед. Вокруг скачут на конях слуги, грохочут блюда, и ужин больше напоминает Энтони ближний бой на турнире. Затем в зале появляется Скоггин, зловредный шут, прокладывая себе путь среди столов и верховых. Энтони и Элизабет поднимаются, чтобы уйти, но – увы! – недостаточно быстро.

– Лорд Скейлз, я заметил, вы никогда не смеетесь над моими веселыми шутками. – Скоггину приходится кричать, и он багровеет от натуги. – Хотя, по-моему, вы вообще никогда не смеетесь. Лицо у вас исполнено замогильной мрачности, и вот я гадаю: а другие части тела у вас тоже замогильные? Ах-ха-ха!

Энтони и Бет торопливо покидают зал. Но на пороге они замирают от ужаса и изумления. Снаружи слышится гром, сверкают молнии, золотые змеи плюются огнем и расползаются по земле, а венчает действо алый ливень. Всем этим столпотворением руководит широко улыбающийся Рипли. Он рассказывает Энтони, что граф Уорик подарил ему порох и с тех пор он экспериментирует, смешивая порох с натрием, медью, серой, фосфором и другими элементами.

– Бог послал меня вновь превратить Англию в страну чудес! – торжественно объявляет Рипли.

Энтони решает в ближайшем будущем посетить алхимика.

На следующий вечер Энтони с Бет отправляются в монастырскую церковь Святого Варфоломея Великого сразу за городской стеной, около Смитфилда. На Энтони красные туника и плащ, черные чулки и белый пояс; цвета обозначают воинское мужество, осознание смертности и чистоту. Бет в камзоле и лосинах, на голове у нее широкополая шляпа в бургундском стиле, надвинутая до самых бровей. Энтони арендует церковь на ночь. Причетнику он сказал, что завтра его посвящают в рыцари и оставшиеся часы ему хочется провести в благочестивом бдении в сопровождении пажа. Если у причетника и возникли подозрения, он не стал ими делиться, поскольку ему щедро заплатили.

Оказавшись внутри, Бет спешит раздеться и, обнаженная, встает перед алтарем, раскинув руки в пародии на распятого Христа за ней.

– Дорогой муж, как я тебе нравлюсь?

Раньше Энтони представлял овладение женщиной как осаду хорошо защищенного города, но тут ничего подобного: у Бет достаточно опыта, и она сама раздевает его и ведет к алтарю, где Энтони входит в нее, уложив на красный плащ. Где – то снаружи воет собака. По крайней мере, Энтони надеется, что это собака. К утру по настоянию Энтони они преклоняют колени и в знак благодарения возносят молитву, прежде чем одеться и покинуть церковь. Сначала Энтони думал, что Бет воспротивится его предложению совокупиться в церкви, но теперь понимает, что жена считает христианское благочестие обязательным только для простонародья.

Дом августинцев стоит у самой городской стены, уже за Брод-стрит, но Рипли предоставлено жилье во дворце. Именно там Энтони и находит его, когда два дня спустя отправляется в гости к алхимику. Каноник, насвистывая, расставляет книги по полкам. Его лаборатория – довольно жизнерадостное местечко. Через окно льется солнце, и от стеклянных колб и серебряных инструментов отскакивают солнечные зайчики. Рядом с плавильной печью стоит объемистое деревянное кресло. Полки уставлены закупоренными банками, альбарелло ^[18], алхимическими перегонными кубами, ретортами и ситечками. На двух пюпитрах лежат открытые книги с яркими, красочными буквицами. На столе – клетка с совой, огромные песочные часы и раскроенный череп. Обстановка вполне приятная, только немного пахнет серой.

Рипли рад его приходу.

– Считайте, что зашли прямиком мне в голову, поскольку мозг у меня устроен подобно этой комнате. Представьте себе: окно – мой единственный глаз, через него я смотрю на мир, а голова у меня, как и эти покои, забита книгами, а еще землями, металлами и летучими жидкостями, которые необходимы для размышлений над ними. – Указывая на череп, Рипли продолжает: – Это голова Уилтшира. Я снял мох и запечатал его в глиняном сосуде.

Затем следует целая лекция:

– Черепной мох коричневый, и он растет на том месте, где гниет кость. Это главный ингредиент унгвентум армариум – так сказать, оружейной смазки для магнетического лечения ран. Самый лучший, самый действенный черепной мох произрастает на том, кто был убит, казнен или погиб в бою, ибо жизненная сила человека, умершего насильственной смертью, держится дольше, чем сила почившего от естественных причин. Врач наносит смесь, другие ингредиенты которой – мед и свиной жир, на оружие, которым сделана рана, и прижимает оружие к ране, после чего она непременно исцеляется быстро и чисто. Такой метод называется гоплохризмой. Если оригинальное оружие не удастся заполучить, надо взять другое той же формы. Возможно, на днях вам понадобится черепной мох, – заключает Рипли.

Затем он обращает внимание Энтони на одну из книг, лежащих на пюпитре, «Алхимические составы». Она открыта на сложном чертеже, названном колесом Рипли. В центре изображена серия концентрических кругов, каждый из которых снабжен надписью. Энтони читает их: «Вот красный муж со своей белой женой. / Повенчан он с духом жизни земной. / Вот чистилище, куда лежит их путь. / Чтобы горе и боль обмануть. / Вот от страданий они чисты. / И ярко блестят, как кристалл блестит. / Вот в рай он вступает, победой согрет. / Собой затмевая солнечный свет».

– Я пишу иносказательно, дабы другие, читая, не догадались, – загадочно говорит Рипли.

Он переворачивает страницы, показывая рисунки, где красный и черный человечки рубят на куски связанного дракона, где солнце и луна соперничают на свадьбе ртути и серы и, наконец, где мужчина и женщина совокупляются в огромной стеклянной колбе. Последний рисунок называется «Идеальное решение». Любовь точно так же сводит вместе необходимые ингредиенты, как движет солнцем и звездами.

– Вчера сюда заходил аббат, желая увидеть процесс изготовления золота, – говорит Рипли. – Приходится притворяться, что именно в этом и состоит мой труд. Иначе народ начнет задумываться, чем же я занят на самом деле. Аббат обмолвился, что ожидает от вас великих дел, ибо, победив смерть, подобно Христу, вы стали непорочным рыцарем, который однажды удостоится чести напрямую лицезреть Священный Грааль.

– Аббат ошибается, – отвечает Энтони, – я не непорочен.

Рипли это не волнует.

– Не имеет значения, – говорит он, – я не откажусь от проповедования вашей непорочности, ибо, даже деля ложе с женой, вы соблюдаете совершенное воздержание, поскольку во время сна между вами лежит меч. Таким образом вы подвергаете свою добродетель еженощному испытанию. И сейчас мне пришло в голову: пожалуй, еще я пущу слух, что под одеждой вы всегда носите власяницу. И бичуете себя перед отходом ко сну. Уж я позабочусь о вашем великом будущем. Вы превратитесь в героя. Только позвольте мне вас направлять.

– Но ведь тут нет ни слова правды! – протестует Энтони.

– Конечно, – соглашается Рипли. – Но впечатляет гораздо сильнее. Вот интересно, Артур действительно вытащил меч из камня? Разве такое вообще возможно? Или Мерлин просто описал получение меча именно таким образом? У мира обыденного слишком тусклые цвета, и его надо… надо раскрасить поярче. Теперь, когда на троне Эдуард, люди ждут великих свершений, и моя задача – наша задача – их не разочаровать. До сих пор вы почти не заявляли о себе, поскольку покамест вам и сказать было нечего. Но теперь настало время перемен, и надо придумать для вас историю, которую народ захочет послушать.