Анабиоз - Алексей Гравицкий Страница 14

— Эх, водочки бы, — мечтательно сказал Колян, щурясь на огонь. — А то спать все равно не тянет.

— Правильно, — усмехнулся Борис, — тридцать лет дрых. Куда ж еще. Опухнешь.

Колян сморщил крупный нос и захрюкал. Я даже не сразу сообразил, что он смеется.

Вдалеке, где-то над Москвой, наметилась розовеющая полоса. Пахло росой, стелился легкий утренний туман над видимым отсюда въездом на заправку, хотелось даже додумать крик петуха, но это было бы уже слишком.

Ночь пролетела как-то незаметно. Рассвет был уже рядом…

По спине пробежали мурашки.

Рядом.

Сзади меня, совсем близко, притаился кто-то живой. Очень осторожный. Сам не знаю, как я его почуял, но в затылок будто впилось тонкое сверло — так пристально он за нами наблюдал со стороны магазина.

— Борь, — шепотом позвал я.

Он нехотя повернулся в мою сторону.

— Ну?

— Тише. Сзади, глянь.

Я, стараясь не двигать всей рукой, показал пальцем за спину. Борис чуть наклонился вперед, заглядывая за мое плечо. Застыл.

Сердце заколотилось. Значит, не ошибся!

В голове заколошматила морзянка мыслей: «Это он вернулся. Точно он. Ведь понятно было, что он так просто не отпустит нас. Вернется отомстить…»

— Давай же, — выдавил я, глядя на спасительный топор в руке брата. — Чего тянешь?

Борис моргнул и опять сфокусировался на мне.

— Чего давать?

Я онемел. Настолько неожиданной оказалась его реакция. Мне на какой-то миг показалось, что всё — крышка, что вот-вот давешний волчара вцепится мне в холку и перегрызет шею в отместку за дневное поражение.

— Кс-кс-кс, — позвал Борис, отводя руку в сторону, словно в ней была приманка. — Здоровый, зараза.

Я резко развернулся. Перед глазами поплыли радужные круги, и я понял, что после долгого неподвижного наблюдения за костром совершенно ничего не вижу во мраке. Попятившись, натолкнулся на Коляна, чуть не спихнул его на головешку. Он отрывисто матюгнулся и ощутимо двинул мне локтем в бок.

Больное плечо привычно дернуло. Я же, не обращая на это внимания, продолжил таращиться в темноту.

Со стороны магазина донеслось урчание, неясный силуэт метнулся на фоне костра к заправке. Толком я разглядеть не сумел, но на волка зверь не тянул. Ни по габаритам, ни по манере передвижения.

Внутри словно пружину отпустили. Я обмяк и опустился на оброненный кусок брезента.

— Еще чутка и в костер бы сел, н-на, — проворчал Колян. Повернулся к бензоколонке, приложил ко лбу ладонь козырьком, словно ему солнце в глаза светило. — Что за зверюга?

— Да кошак, ёлы-палы! — раздраженно отозвался Борис. — Перепугали животину. Теперь хрен подойдет.

— Думал, волк… — возвращаясь на полено, признался я. Нахмурился: — А зачем он тебе сдался?

— Ты что, совсем дебил? — Борис обернулся и крутанул пальцем у виска. — Да в нем килограммов пять.

Я почувствовал, как к горлу подкатывает комок. Сглотнул волглую слюну. Умом-то я понимал, что в нашей ситуации гастрономический выпендреж выглядит глупо, но чтобы… Бр-р.

Возле ближайшей колонки громыхнуло. То ли кот не особенно скрывался, то ли нарочно долбанул лапами по железному кожуху, но получилось убедительно.

— Надо его подманить, — негромко сказал Борис и стал искать глазами, что из нашего скудного походного арсенала может заинтересовать хищника.

Пока он безрезультатно рыскал, сориентировался Колян. Хлопнул упаковкой, поддернул брючины, встал на четвереньки.

— Кыса-кыса, — позвал он. И начал быстро и необычно щебетать: — Еш-еш-еш-еш.

Борис замер. Я тоже.

— Еш-еш-еш. Иди сюда, н-на. Вкуснятинка. Н-на.

Мы с ужасом наблюдали, как Колян пытается приманить кота брикетом растворимой лапши. Желтым, крошащимся, абсолютно сухим. Было в этом что-то противоестественное, пугающее и манящее одновременно, заставляющее окончательно поверить в реальность происходящего.

— Еш-еш… — Колян умолк. Прислушался. В этот миг он сам чем-то напоминал огромного лохматого кошака. Наконец, удовлетворенно шепнул: — О, идет. Еш-еш-еш. Вкуснятинка. Н-на.

В круг тусклого света от потухающего костра вошел кот. Крадучись, на полусогнутых. Сначала я разглядел длинный, прижавшийся к земле силуэт, а потом и самого ночного гостя. Хотя кто тут из нас гость, можно было еще поспорить.

Крупный, серый в черную полоску, с рыжеватыми ушами. С длинными, белыми усами и бездонными омутами глаз. Лапы его мягко ступали по растрескавшемуся асфальту, длинный опущенный хвост едва заметно двигался из стороны в сторону.

— Еш-еш, — подбодрил Колян. — А и впрямь здоровенный. Камышовый, что ль?

— Хоть лопуховый, — обронил Борис, убирая топор за спину, как зубной врач клещи перед ребенком. — Поймать бы.

Кот насторожился. Замер в полуметре от руки Коляна и повернул голову к Борису. Словно понял смысл слов. Я поймал себя на том, что с удовольствием слежу за этим грациозным животным, прожившим без людей всю свою жизнь и вдруг столкнувшимся со странными двуногими существами. То ли друзьями, то ли врагами.

— Еш-еш. — Колян двинул брикетом из стороны в сторону, и несколько лапшинок упали на асфальт. — Вкуснятинка.

Кот решительно подошел, понюхал и снова отступил. Взглянул на Коляна осуждающе.

— Нашел чем приманивать, — тут же обозлился Борис. — Еще бы семечками угостил.

— Ну простите, вискаса под рукой не было, — огрызнулся Колян, вставая с четверенек и откусывая от брикета. — А если б и был — сам бы сожрал.

— Всю жизнь тебе лапшу хавать, — подвел черту Борис.

И метнул топор. Резко, без замаха, неожиданно для всех. Человек бы точно не успел среагировать…

Кот успел. Мягко отпрыгнул в сторону, пропуская опасное орудие мимо себя, и снова уселся на границе света и тьмы.

Топор улетел в кусты.

Кот не выгнул спину дугой, не ощерился, не зашипел, даже не мявкнул на двуногого, попытавшегося его убить. Просто сел и стал умываться, тщательно вытирая лапой за ухом. Наверное, ему раньше встречались штуковины гораздо опаснее, чем эта палка с набалдашником.

Сказать по правде, сам я испугался выходки брата гораздо сильнее, чем пушистый абориген.

— Шустрый, — констатировал Борис и полез в кусты за топором.

Я вдруг понял, что в тот момент, когда кот благополучно увернулся от смертельного снаряда, я с облегчением выдохнул. В животе урчало, есть хотелось зверски, но мне никак не удавалось заставить себя воспринимать кота в качестве еды. Напротив, мне хотелось погладить его, ощутить под рукой мягкую шерсть и теплое тело.