Дар Прозерпины - Андрей Дыфо Страница 14

* * *

Фрумкин с Подольским довольно удобно разместились возле окна в помещении, находившемся рядом с комнаткой вахтеров дяди Вани и дяди Коли. Раньше она называлась бойлерная и здесь была вечная свалка инструментов хозяйственного назначения. Сейчас все веники, швабры, ведра и тому подобное куда-то вынесли и организовали очередную комнату для ожидания – предбанник.

– Что мы здесь делаем? – пробормотал Виктор.

– Что я здесь делаю – совершенно понятно, – ответил Лев, – я провинился, вскрыл письмо и теперь должен понести наказание. А вот что здесь делаешь ты и все эти люди?

– Сложно сказать. Однако меня отсюда не выпускают так же, как и тебя, – заметил Виктор.

– Поживем – увидим.

– Вот это точно.

– Только мне здесь почему-то не очень нравится.

– Мне тоже, хотя народ идет сюда толпами, никогда столько людей в одном месте не встречал, даже на похоронах, где бесплатно можно выпить, лишь для вида пустив слезу. – И Подольский показал пальцем в окошко, за которым просматривалась лестница перед входом в Главпочтамт, а в проходе уже образовалась приличная очередь. – Им-то всем что здесь нужно?

– Понятия не имею, – задумчиво ответил Фрумкин, даже не посмотрев за окно и не удостоив внимания скопившуюся очередь у входа.

Подольский увидел, что Фрумкин погрузился в себя и больше не склонен поддерживать разговор. Тогда он обратился к кому-то из вновь пришедших, начав живо обсуждать свежие городские новости и слухи (победу одного футбольного клуба над другим, рост тарифов на коммунальные услуги, резкое подорожание гречневой крупы и подсолнечного масла, нерадивость профсоюзов), которые ни в малейшей степени не могли заинтересовать почтальона.

Постепенно смеркалось, и толпа возле входа рассеялась. В домах напротив почтамта зажигались огни, и Льву сильно-сильно захотелось оказаться сейчас дома, выбросить из головы все, что произошло за день. Вскипятить чайку, как он любил делать перед сном, включить свой черно-белый телевизор и посмотреть какую-нибудь старенькую, но жизнеутверждающую комедию. Потом, погасив везде свет, отправиться спать, с головой зарывшись в теплые складки верблюжьего одеяла, удобно устроив под головой подушку.

Однако вместо этого Фрумкин увидел, как дядя Ваня в раззолоченной лакейской ливрее прошлых веков вышел на улицу и встал рядом с входной дубовой дверью, вытянувшись в струнку. Почтальон сегодня столкнулся с таким великим множеством невероятных и необъяснимых вещей, что в этом факте, как и во многих других, в реальности которых в другое время и при других обстоятельствах он бы обязательно усомнился, теперь ничего странного не видел. Ну дядя Ваня, ну в новом костюме, ну чего ж здесь странного? Значит, так задумано Иваном Ивановичем.

Неожиданно темноту прорезала яркая вспышка, вмиг сократившись до небольшого язычка пламени – больше, чем у свечи, но меньше, чем у костра. Сгусток пламени повис в воздухе и ненадолго замер в таком состоянии. К подобному зрелищу Лев не был готов и припал к стеклу, как металл к магниту, а вместе с ним и Виктор, краем глаза все время наблюдавший за Фрумкиным. Пламя постепенно разрасталось, принимая определенные формы – очертания человека. Огонь, становясь все плотней и плотней, постепенно материализовался, и вот уже четко прорисовались руки, ноги, голова. Из ниоткуда возник плащ, окутавший пришельца, на голове появился отливающий золотом венец, на ногах – ботфорты. Пламя сошло на нет, а вместо него предстало нечто совершенно человеческого обличья. Черты лица ни Фрумкин, ни Подольский разглядеть не могли, но понимали, что они точь-в-точь человеческие. Облик и манера поведения выдавали в пришельце особу благородного происхождения. Лев и Виктор изумленно переглянулись.

Тем временем лакей дядя Ваня распахнул перед незнакомцем дверь Главпочтамта, Иван Иванович Иванов сам вышел ему навстречу с распростертыми объятиями. Фрумкин и Подольский, к сожалению, расслышали далеко не все, что сказал Иван Иванович гостю, но некоторые фразы уловить все же смогли.

– О, благородный Риммон, рад приветствовать тебя!!!

– Взаимно, князь Пифон! – И пришелец отвесил низкий поклон Ивану Ивановичу.

– Дорогой наблюдатель, куратор и посол высшего престола этих земель, прошу тебя, не называй меня здесь так. Нас могут услышать. Для непосвященных я просто Иванов Иван Иванович.

Прибывший Риммон и Иван Иванович крепко обнялись, и последний проводил своего гостя в здание, минуя лакея дядю Ваню, который съежился чуть не в два раза при приближении неизвестного, возникшего столь чудесным и вместе с тем столь ужасным образом.

Как оказалось, странности на этом не закончились, а только начались. Не заметить следующего гостя было, кажется, невозможно. Сначала мелкой дрожью занялась земля, что заставило Подольского и Фрумкина переглянуться вновь. «Землетрясение?», «Не может быть, в наших-то краях? Откуда?», «Вот и я тоже не знаю…» – говорили их взгляды. Потом в глубине проспекта, ведущего к почтамту, показалось громадных размеров чудище с головой дракона и телом слона. Сверху у чудища крепилась небольшая кабинка, из которой животным ловко управлял старик с большой длинной седой бородой. Возле здания старик велел чудовищу остановиться, и оно замерло как вкопанное, припав на передние ноги. Старик вылез из кабинки. На левом запястье у него спокойно восседал ястреб-тетеревятник, крутя во все стороны головой. Иван Иванович снова с объятиями бросился встречать гостя.

– Великий герцог Агварес!!! Командующий тридцатью одним легионом! Как я рад вас видеть!

Старик был более скуп на выражение чувств и ответных объятий не раскрыл, ограничившись рукопожатием, и стал поглаживать свою длинную седую бороду.

– Герцог, а где ваш крокодил?

– По долгу службы я долгое время находился в северных землях… В таких условиях с крокодилом одна морока – замерзает на лету, поэтому он остался дожидаться меня на южных рубежах…

– Где же вы нашли… это…

– Вы хотите сказать, чудовище?

– Да, именно.

– Но позвольте, это милейшее, вполне себе ласковое животное, единственное в своем роде. Обитает в норвежских озерах и угрожает только выскочкам. Оно призвано охранять наши дела в Скандинавии, возможно, вам даже доводилось о нем слышать. Местное население о нем слагает мифы и легенды. Его зовут Стюрше…

– Нет, увы, никогда не слышал. Впрочем, вижу, пятисотлетняя командировка в те края принесла свои плоды…

– Совершенно верно, порядок там, в общем и целом, налажен. А как идут дела здесь?

– Все так запущено… Нас оправдывает только то, что мы лишь недавно взялись за эти авгиевы конюшни.

– Понимаю, понимаю… – покачал головой старик, – что ж, попробуем что-нибудь предпринять.

– Я очень на вас надеюсь, Великий герцог.

– Думаю, смогу оправдать ваши надежды.

Как только старик и Иван Иванович скрылись за массивными дверями почтамта, мифическое чудище Стюрше развернулось и галопом помчалось в обратном направлении, нарушая тишину погруженного в сон города гулкими ударами лап о землю, тем самым возвещая о своем отбытии. Впрочем, город продолжал мирно почивать, ни одно окошко не распахнулось, ни один житель не бросил из окна гневное: «Эй, кто это там спать мешает?!»