Вересковое сердце - Рииттая Страница 14

Её подташнивало. За окном было темно. Сколько же она так пролежала? Внутренние часы, обычно точные, подсказали ей, что луна ещё не взошла.

Орис вскочила на ноги, неожиданно с трезвым умом глядя на трупы в постели. Внутренности сжимались в дрожащий ледяной комок, но Орис было не до новых ощущений в теле. Дарет, разумеется, давно сбежал. Одни духи знают, как далеко он сейчас. А это значит, что ни у кого не возникнет сомнения в том, что тело в кровати принадлежит ему. Её объявят убийцей и закопают заживо, как велят законы гор.

Зачем это нужно Дарету?! И что теперь делать ей? Конечно, пойти и всё рассказать, ведь правда на её стороне!

Взгляд её снова упал на мёртвых. Правда может быть на чьей угодно стороне, но жители деревни увидят два трупа, и просто решат, что она чокнулась на почве измены и убийства близких. Если бы удалось доказать, что это не Дарет… Это было бы проще сделать, если бы рядом с ним лежала не Таллис.

Борясь с тошнотой, Орис подошла ближе к постели. Она видела мёртвых раньше, и очень близко – как ученица ведуньи, она обязана была уметь воздавать последние почести умершим, прежде чем их дух отправлялся к другим духам, а тело отдавали на съедение птицам. Но то было другое. Старики, умершие от того, что дряхлое тело не могло больше вмещать душу. Здесь же были совсем молодые люди, им бы жить да жить. Судорожно сглотнув, Орис вгляделась в лицо женщины, чуть размытое полумраком и слезами, застилающими её глаза. Лицо было целым. Сомнений не было: это Таллис.

Горячие слёзы потекли по лицу. Шмыгнув носом, Орис рукавами принялась вытирать мокрые щёки, давя в себе истерические всхлипы. Дарет убил Таллис! Боль, казалось, сейчас разорвёт сердце пополам, но именно она помогла Орис сдержать слёзы. Она собрала всю волю в кулак, стараясь мыслить разумно. Таллис уже никак не помочь, а вот её жизнь ещё можно спасти. Не всё ещё потеряно. Она сбежит! Точно, сбежит! Она рассеянно оглядела своё белое платье. В такой одежде, не имея с собой ни еды, ни оружия, она быстро станет в лесу добычей зверья.

Любой горец скажет без сомнений: покидаешь деревню – надевай штаны. Орис бросилась к шкафу Таллис. Одежда подруги (Считать ли её бывшей подругой, она ведь умерла? Таллис виновата в чём-то или она просто жертва? Замечательные мысли, а главное, какие уместные!) подходила для беготни по лесу куда лучше. Всё же Таллис была охотницей, потому предпочитала удобство красоте – платьев у неё не водилось смалу. Конечно, не совсем подходящий размер – Таллис выше ростом и крупнее фигурой – но тут не до капризов.

Рюкзак, в него – немного еды, воды, вещей, которые могут пригодиться. Дня за два она дойдёт до соседней деревни, много вещей не надо. С другой стороны, уже скоро повсюду разошлют весточку об убийце. Все деревни подчиняются законам гор, её закопают и там. Нет, она пойдёт на равнины.

Равнины – чуждое место. Торговцы, проезжающие по нижней дороге, сильно отличаются от жителей гор. Выжить на равнинах будет очень сложно. Но там у неё хотя бы есть шанс на выживание. Главное, убежать от пограничников, которые не очень довольны, когда горцы пытаются покинуть свои деревни. Никому обычно не удаётся пройти их, но вдруг ей повезёт?

Можно уйти в соляную пещеру – источник дохода деревни. Или в покинутую аметистовую шахту – ещё лучше. Там можно годами бродить по заброшенным рукавам, питаясь грибами, и умереть от лап какого-нибудь тролля. Наверняка там есть тролль.

А можно остаться в лесу в горах, одной. Стать отшельницей, как Майрис. Сойти с ума и дарить невестам жёлтые цветы. Звучит, как годная забава.

Орис подумала, что уже начинает сходить с ума. Всё по плану.

Дрожащими руками она накинула на плечи тёмно-зелёный плащ и собралась было покинуть это гостеприимное жилище, как вдруг её ослабевший мозг пронзила мысль: никто не знает, что случилось в этом доме. Если она, прижимаясь к стенам, закутанная в плащ, попытается выскользнуть из деревни, это будет самым подозрительным, что она может сделать. Её тут же остановят те, кому выпала очередь ночного бдения, решив, что она на радостях двинулась умом. Нет, нужно было поступить совсем иначе.

Орис зажгла свет в доме, чтобы никто не сомневался, что хозяйка внутри бодрствует. Пустые тёмные окна могут заставить соседей беспокоиться. Решат, например, что Таллис случайно притащила из леса ядовитого паука, и тот её цапнул – нужно бежать помогать.

Затем она запалила очаг – дым из трубы говорит о том, что Таллис готовит ужин. Разгребая кочергой поленья, Орис, вся в холодном поту, осознала, что ведёт себя в точности как убийца, заметающий следы преступления. Именно так, в её понимании, он бы себя и вёл. Ноги снова задрожали, мечтая обратно стать желе.

– Успокойся, истеричка! – рявкнула Орис неожиданно для самой себя. Крик получился таким озлобленным и яростным, что можно было не сомневаться – его слышали те, кто проходил рядом с домом. Теперь они решат, что Таллис с кем-то ссорилась. Ве-ли-ко-леп-но. Орис хотела хлопнуть ладонью по лбу и чуть не заехала себе по лицу кочергой.

Определённо, она была не в себе. Да и кто был бы в себе на её месте? Взгляд снова и снова возвращался к открытому дверному проёму. Со своего места она могла видеть только ноги и блестящую кровь. Не хотелось видеть, но хотелось посмотреть – сложно было иначе описать её чувства к этим трупам. А она уже начинала проникаться к ним чувствами – ну как же, они стали тут добрыми друзьями, наслаждаются вечером перед потрескивающим огнём. Откуда-то из глубины груди Орис вырвался короткий истеричный смешок.

Она скинула с себя наряд Таллис, снова надев своё платье. Затем схватила рюкзак с вещами, запихнула в него одежду, набросила его на одно плечо, и тогда вспомнила, что так и не взяла оружие. Где же нож Таллис? Точно, она ведь убила их этим ножом!

Что? Не она, а Дарет! Она сама уже начинала верить в его версию!

Нет, она не могла взять этот нож. Орис судорожно сглотнула. Без оружия в лес соваться не хотелось, а кухонные ножи вряд ли подходили для походов. И тут её осенило. Марбл! Он сегодня несёт бдение! Он сможет вывести её из деревни и даст нож. Только вот как объяснить брату, зачем ей ночью спешно сбегать из деревни накануне свадьбы? Плюнув на продумывание плана, она решила действовать на ходу.

Разумнее было подождать ещё час, а лучше два, чтобы в деревне стало совсем тихо, но Орис не могла больше находиться в этом доме. Её тошнило и мутило. Можно было вылезти в окно спальни, тихо спрыгнуть в кусты – никто не заметил бы. Скорее всего, Дарет так и сделал. Проблема была лишь в том, что Орис трясло как осину на ветру, руки и ноги едва ли её слушались. Попытайся она вылезти в окно, то, скорее всего, наделала бы шума, и вся деревня сбежалась бы посмотреть. Нельзя было так рисковать. Нужно было действовать неподозрительно. Выдохнув, Орис резко распахнула дверь. Невероятным усилием воли она навесила на лицо отточенное выражение: мягкость, дружелюбие, открытость. И вышла наружу.