Проклятие Шалиона - Лоис МакМастер Буджолд Страница 134

— Ваша комната по приказу рейны теперь в башне Иаса, — остановил его управляющий, — чтобы вы находились поближе к ней и принцу.

— О! — Он был рад это слышать. Кэсерил повернулся и зашагал к башне. На третьем этаже находилась резиденция Бергона и его ибранской свиты. Судя по всему, принц сознательно отказался от покоев Орико в качестве официальной спальни. Кэсерилу дали понять, что Бергон не ночует в своей комнате. Исель заняла покои Сары этажом выше. Комната Кэсерила оказалась рядом с покоями принца. Кто-то заботливо перенёс сюда все его вещи из старой спальни, а также разложил на кровати новую одежду для вечернего банкета. Кэсерил подождал, пока слуги принесут воду для умывания, затем выпроводил всех и послушно улёгся отдыхать.

Он выдержал десять минут и встал, проковылял по лестнице наверх осмотреть свой новый кабинет. Узнавший его слуга посторонился и пропустил его внутрь. В комнате, которую Сара отводила своему секретарю, теперь, как и ожидалось, всё было завалено бумагами Кэсерила: бухгалтерскими книгами и счетами по прежнему хозяйству Исель, к которым добавилось несметное количество новых. Что было неожиданностью, так это опрятный темноволосый мужчина лет тридцати в серой мантии Отца, сидевший за его новым столом. Он что-то выводил в одной из хозяйственных книг Кэсерила. Распечатанная корреспонденция лежала от него по левую руку, большая стопка написанных писем — по правую.

Он поднял глаза и вежливо, но прохладно спросил:

— Чем могу вам помочь, сэр?

— Я… извините, я не думал, что здесь кто-нибудь есть. Вы кто?

— Я — служитель Боннерет, личный секретарь рейны Исель.

Рот Кэсерила открылся, потом закрылся.

«Но это же я личный секретарь рейны Исель!»

— Временное назначение, да?

Брови Боннерета взлетели вверх.

— Я полагаю, постоянное.

— А как вы получили эту должность?

— Меня рекомендовал рейне старший настоятель Менденаль.

— Недавно?

— Прошу прощения?

— Вас назначили недавно?

— Две недели назад, сэр. — Боннерет с лёгким раздражением нахмурился. — О… у вас, видимо, есть преимущество передо мной?

«Увы, всё наоборот».

— Рейна… не сообщила мне, — выдавил Кэсерил.

Так он уволен, смещён со своей должности? С другой стороны, пока он медленно выздоравливал, не могла же Исель обходиться без секретаря, кто-то должен был делать эту работу. Да и почерк у Боннерета, как заметил Кэсерил, был замечательный. Морщина между бровями нового секретаря углубилась. Кэсерил добавил:

— Меня зовут Кэсерил.

С Боннерета в одни миг слетела вся суровость, сменившись благоговейной улыбкой, которая встревожила Кэсерила ещё больше. Он выронил перо, разбрызгав чернила, и вскочил на ноги.

— О милорд ди Кэсерил! Я польщён! — Он низко поклонился. — Что я могу сделать для вас, милорд? — Теперь в его вопросе звучали совсем другие интонации.

Такое обращение смущало Кэсерила сильнее, чем давешняя холодность. Он пробормотал несколько невнятных извинений за вторжение, сослался на усталость с дороги и спустился к себе.

Некоторое время он занимался перебиранием вещей и перекладыванием с места на место тех нескольких книг, которые у него были, приводя в порядок свою комнату. Затем послонялся из угла в угол и подошёл к окну, выходившему на город. Он широко распахнул створки окна и высунул голову, но ни один из священных воронов ни прилетел к нему на подоконник. Гнездились ли они ещё на крыше башни Фонсы после исчезновения проклятия и закрытия зверинца? Он посмотрел в сторону храма и решил при первой же возможности навестить Умегата. Затем в замешательстве сел. Он чувствовал себя совершенно сбитым с толку, потерянным.

Кэсерила била дрожь — отчасти от усталости. Его силы ещё не восстановились, и уставал он быстро. Заживавшая рана в животе болела после утренней скачки, хотя и не столь сильно, как тогда, когда его терзал Дондо. Кэсерил был восхитительно свободен от призраков, в нём больше не жил никакой заблудившийся дух — одного этого было достаточно, чтобы он чувствовал себя невероятно счастливым. Однако сегодня это не помогало. Он так спешил, горел нетерпением, и чем это закончилось? Всего лишь столь необходимым ему, по всеобщему мнению, отдыхом. Кэсерил чувствовал себя разочарованным.

Настроение окончательно упало. Может быть, для него уже не было места в этом новом Шалионе-Ибре. Исель, чтобы вести дела в её ставших огромными владениях, нужен более образованный, гибкий человек, а не потрёпанный жизнью и — да что скрывать! — странный бывший солдат со склонностью к поэзии. Что ещё хуже — будучи отстранённым от службы у Исель, он лишался ежедневного лицезрения Бетрис. Никто не придёт зажечь ему свечи для чтения, когда стемнеет, никто не заставит надеть тёплую немыслимую шапку, и не заметит, что ему нехорошо, и не приведёт этих ужасных врачей, и не будет молиться о его спасении, когда он путешествует далеко от дома…

Кэсерил услышал во дворе звуки, возвещавшие о возвращении Исель и Бергона с церемонии в храме. Ему следовало бы выбежать им навстречу.

«Нет. Я отдыхаю».

Он и сам почувствовал в этих словах раздражение, обиду и ослиное упрямство.

«Не будь дураком».

Но страшная усталость приковала его к креслу.

Прежде чем Кэсерилу удалось превозмочь нахлынувшую на него меланхолию, к нему в комнату ввалился Бергон, и пребывать в унынии стало просто физически невозможным.

На принце ещё были коричневые, оранжевые и жёлтые цвета генерала Священного ордена Сына и широкая, украшенная символами осени перевязь — всё это смотрелось на нём куда уместнее, чем на седом старом ди Джиронале. Если уж Бергон не в состоянии порадовать глаз бога, значит, его глаз невозможно порадовать вообще. Кэсерил встал, и Бергон порывисто обнял его, забрасывая вопросами о поездке, о здоровье, и тут же, не дожидаясь ответа, попытался рассказать ему десять разных историй одновременно, а потом рассмеялся сам над собой.

— Скоро у нас будет достаточно времени на разговоры, а сейчас я пришёл по поручению моей жены, рейны Шалиона. Только сначала скажи мне откровенно, лорд Кэс, — ты любишь Бетрис?

Кэсерил заморгал от неожиданности.

— Я… она… очень, принц.

— Отлично. То есть я знал это, но Исель настояла, чтобы я сначала спросил. А теперь ещё один вопрос — это очень важно. Ты не хочешь побриться?

— Я… что? — Рука Кэсерила потянулась к бороде. Она давно уже перестала быть колючей щетиной, как раньше. Отросла, сделалась густой и — как ему казалось — красивой, к тому же он регулярно её подравнивал. — Вы спрашиваете меня об этом с какой-то целью? Не то чтобы это было так важно… Ведь если что, и заново отрастить несложно…