Семь чудес и затерянные в Вавилоне - Питер Леранжис Страница 13

– Пируэт, ребятки, – приказала Нирвана.

Мы подчинились, продемонстрировав Бегаду наши затылки, над которыми уже успела потрудиться Нирвана.

– Пришлось повозиться, чтобы попасть в натуральный цвет, – пожаловалась она. – Особенно с Джеком. Видите, среди серо-коричневой массы мелькают рыжеватые пряди? Придется еще…

– Если мне понадобятся детали, я спрошу! – перебил ее Бегад.

– О, ну извини-и-ите, что я вообще заговорила. – Нирвана скрестила на груди руки и бухнулась прямо на пол тента недалеко от того места, где я занимался.

Мы с ребятами были заняты тем, что лихорадочно пытались запомнить как можно больше информации о Вавилоне и Висячих садах. В последние пару дней Профессор Бегад отличался повышенной требовательностью и раздражительностью.

– Рамсей! – рявкнул он. – Причина создания Висячих садов?

– Э… Я это знаю… потому что царек хотел порадовать свою жену, – ответил Марко. – Она была родом из мест, где есть горы и все такое прочее. И царь сказал: «Эй, малышка, давай я построю для тебя целую гору с цветочками и другими классными травками-муравками прямо здесь, посреди пустыни!»

– Уильямс! – взревел Бегад. – Назови мне имя этого – как тут кое-кто изволил выразиться – царька, построившего Висячие сады. И имя последнего царя Вавилона.

– Э-э… – по лбу Касса покатились капельки пота. – Ну…

– Навуходоносор II и Набонид! – Бегад закрыл глаза, снял очки и начал свободной рукой медленно растирать лоб. – Это безнадежно…

Касс помотал головой. Казалось, он сейчас заплачет.

– Я должен был вспомнить. Я теряю это.

– Ничего ты не теряешь, Касс, – сказал я.

– Теряю! – возразил он. – Нет, серьезно! Со мной что-то не так. Может, мой ген мутирует… Но тогда это может все испортить…

– Даю тебе шанс исправиться, Уильямс, – сказал Бегад. – Как сами вавилоняне звали Навуходоносора и Набонида? Ну же, подключайся!

Касс резко повернулся к нему.

– Что? Но я никогда не…

– Набу-Кудурри-Уцур и Набу-наид! – воскликнул Бегад. – Не забудьте! А что насчет вероломного сына Набу-наида? Марко, твоя очередь!

– Набонудист Младший? – сказал Марко.

– Валтасар! – раздраженно вскричал Бегад. – Или Бел-шар-уцур! Хоть кто-нибудь из вас занимался всерьез?

– Дайте нам передохнуть, Профессор, все это сложно вот так взять и запомнить, – возмутилась Эли.

– Вы должны знать, как звали этих людей – что, если вы с ними встретитесь? – возразил Бегад. – Блек, главный язык, на котором говорили в Вавилоне?

– Арабский? – предположила Эли.

Бегад протер лоб.

– Арамейский – а-ра-мей-ский! И множество других языков. В Вавилоне жили представители многих народов, каждый говорил на своем языке – анатолийцы, египтяне, греки, иудеи, персы, сирийцы. Главный храм Этеменанки был также известен, как…

– Вавилонская яншаб, или башня! – поспешил ответить Касс. – Откуда в язык вошло словосочетание «вавилонское столпотворение», так как вокруг нее всегда собиралась толпа, люди говорили и молились.

– Касса там точно примут за своего, – заметил Марко, – с его наизнанским.

Бегад нетерпеливо постучал по столу.

– Теперь проверим ваши знания в их системе счисления.

Он выложил перед нами листок бумаги со странными закорючками:

– Запоминайте числа, – сказал Бегад. – Мы используем десятичную систему: один, десять, сто, тысяча и так далее. Они – шестидесятеричную: один, шестьдесят, три тысячи шестьсот и так далее.

– А можно помедленнее? – попросил Марко. – Как для людей с обычным уровнем развития интеллекта?

– Эти знаки, мой мальчик, – теперь Бегад произносил каждое слово чуть ли не по слогам, – может быть, и выглядят для тебя птичьими следами на песке, но они являются числами. Раскройте книги… и учите! Я предоставлю вам минуту тишины, чтобы вы хотя бы попытались что-то запомнить. А я пока попытаюсь успокоить свой разбушевавшийся желудок.

Фидл откатил его к столу, где лежали его лекарства, а я с книгой в руках уселся на пол рядом со все еще продолжающей дуться Нирваной.

– Блин, что он съел на завтрак? – буркнула она.

– Он просто волнуется, вот и все, – сказал я. – За нас, когда мы окажемся в червоточине.

В противоположной части тента Касс и Эли склонились над столом и изучали распечатки профессора по истории, древним языкам, докладам по нормам поведения того времени.

– Так, значит, ребят из высшего сословия называли авилумы, – подытожил Касс, – из более низшего – мушкенумы, а рабов…

– Вардумы, – подсказала Эли. – Как думающие над варевом. Запоминай ассоциативно.

– Мудрав, если наоборот, – сказал Касс. – Мне так проще запомнить.

– Чего-чего? Мудрав? – Марко хлопнул по столу. – Это уже смешно! Эй, Пи-Бег, мы не в Пристоне! Невозможно выучить всю историю Вавилона за пару дней. Мы же туда не жить отправляемся. Давайте уже нырнем и вернемся с тем, что нам надо!

Я испугался, что Профессор Бегад сейчас взорвется. На секунду его лицо приобрело багрово-красный оттенок. Но затем он вздохнул, снял очки и протер лоб.

– В древнеиндийском эпосе «Махабхарата» есть рассказ о правителе, совсем ненадолго отправившемся на Небо. Но когда он вернулся, то обнаружил, что в мире прошли многие и многие годы, все, кого он знал, ослабели и уменьшились, а их умы затуманились.

– То есть мы вроде того правителя? – спросил Марко. – А вы – как тот мир?

– Это была метафора, – сухо сказал Бегад.

– Какая-то она с душком, эта ваша метафора, – протянул Марко. – В любом случае, чувак, ничего с вашим умом не случится. Будет работать как часы.

– Я могу уже быть мертв к тому моменту, когда вы вернетесь. Разница во времени все не давала мне покоя, и потому я разработал следующий план, – Бегад заглянул каждому из нас в глаза. – Я дам вам сорок восемь часов. Для нас это будет равняться шести месяцам. Мы останемся здесь лагерем и будем ждать вас пятерых. Если вы и правда настолько выдающиеся, как сами о себе думаете, вам хватит этого срока, чтобы найти оба локулуса. Но как только время выйдет, то, что бы там ни происходило, вы вернетесь. Потребуется новое путешествие – мы обдумаем его после. Все ясно?

– Погодите, вы сказали «пятеро», – вскинулся я. – С нами пойдет Фидл?

– Нет, прежде всего вам необходима защита, – Профессор Бегад посмотрел на Торквина. – И уж в этот раз, мой босоногий друг, будь любезен их не потерять. И сам не угоди за решетку.