Посол Империи - Грэм Макнилл Страница 13

— Полностью согласен, герр посол.

Слуги в голубых ливреях распахнули белые двери под массивным порталом, Лосев повел гостей в Галерею Героев, и Каспар вновь потерял дар речи при виде распахнувшегося перед ним великолепия.

IV

Галерея Героев представляла собой огромный зал, состоящий из трех помещений и созданный из чего-то, что Каспар сначала принял за стекло, прежде чем осознал, что на самом деле это твердый как камень лед. Первая часть галереи образовывала южное крыло дворца, головокружительно поблескивая острыми лучиками отраженного света сотен серебряных канделябров. С одной стороны гигантская арка открывала путь сквозь аркаду ледяных колонн, которая заканчивалась просторной полукруглой комнатой, заставленной накрытыми обеденными столами. С противоположной стороны ряд маленьких арок выводил из этой галереи в другое, не менее впечатляющее помещение, в котором рукоплещущие зрители наблюдали за группой полуобнаженных воинов, вооруженных длинными кривыми мечами.

Каспар задержался посмотреть, буквально загипнотизированный бойцами, мускулистые груди и животы которых пересекали широкие выдубленные кожаные ремни, поддерживающие ножны с клинками. Длинные чубы развевались на их бритых черепах, лазурные кушаки стягивали тонкие талии. Мужественный воин с длинными навощенными усами и промасленной прядью на макушке легко балансировал на цыпочках посреди круга воинов. Он был строен и гибок, телосложение танцора сочеталось с узкими бедрами и могучими плечами бойца, привыкшего к мечу. Кислевит сжимал два превосходных клинка; на нем были широкие алые кавалерийские шаровары. Недавно смазанное маслом тело блестело в свете факелов, мускулы так и перекатывались под кожей.

Четверо одетых таким же образом бойцов окружили первого и поклонились ему, прежде чем поднять мечи. Каспар взглядом знатока следил за тем, как человек в центре круга застыл в боевой стойке, один клинок направив на ближайшего противника, другой — занеся высоко над головой.

— Кто это? — спросил Каспар у вдруг возникшего рядом Петра Лосева.

— Это, — гордо ответил Лосев, — Саша Кажетан, сын Федора Кажетана. Он командир одного из самых славных эскадронов царицы в Легионе Грифона. Поместья его семьи расположены в живописнейшей части Тобола. Многие говорят, что где-то через год он возглавит легион.

Каспар кивнул, впечатленный тем, как четверо бойцов с мечами приближаются к Кажетану.

— Не слишком честно?..

— Знаю, — согласился Лосев, — но Кажетан — дрояшка, мастер боя на мечах. Если бы он набрал больше противников, то люди решили бы, что это лишь представление.

Каспар бросил на Лосева обескураженный взгляд, и вновь его внимание вернулось к схватке. Спокойное лицо Кажетана не выдавало мрачных предчувствий при мысли о встрече с четырьмя вооруженными противниками, и Каспар не мог решить, самоуверенность ли это или храбрость.

Бой начался — и закончился так быстро, что Каспар с трудом поверил своим глазам. Когда первый из неприятелей Кажетана рванулся к нему, Саша прыгнул, перевернувшись в воздухе, и приземлился между двумя бойцами, сильно стукнув головками рукоятей своих мечей по их лбам. Они еще не упали, а он уже крутанулся, отразив взмах клинка еще одного противника, и сделал кувырок, избежав удара, который наверняка обезглавил бы его. Оказавшись на коленях, он резко выбросил ногу в сторону и подсек очередного воина, обрушив того на пол. Прежде чем изогнуть дугой спину и вскинуть мечи над головой, блокируя следующий удар, он успел вонзить локоть в шею упавшего. Сделав обратное сальто, Саша стукнул соперника в челюсть и, перевернувшись в воздухе, грациозно приземлился, скрестив перед собой мечи.

Восторженные аплодисменты наполнили зал, и Каспар обнаружил, что присоединился к ним, ошеломленный великим мастерством воина. Его противники с трудом, пошатываясь, поднялись, и зрители захлопали еще сильнее.

— Где, скажите на милость, этот человек научился драться? — спросил посол.

— Я так понимаю, он прошел обучение в каком-то воинском ордене далеко на Востоке, — неопределенно ответил Лосев. — Кажется, на одном из катайских островов.

Каспар кивнул, все еще испытывая благоговейный трепет после головокружительного представления Кажетана, и позволил увести себя в главную галерею. Высокий сводчатый потолок украшала мозаика, изображающая коронацию Игоря Грозного; в центре висела огромная люстра времен царя Алексея. Массивные колонны из подкрашенного сепией [4]льда пронизывали тонкие золотистые нити, а венчали их резные капители, поддерживающие потолок. Стены были гладкими и прозрачными, а холодный пол устилало множество ковров из Бретонии, Эсталии и Тилии.

Каспар был поражен; много лет назад, получая генеральский жезл, он посетил Имперский Дворец в Альтдорфе, но его великолепие бледнело рядом с роскошью Зимнего Дворца.

Он видел, что и Бремен находится под впечатлением от увиденного. Павел тем временем подозвал слугу, чтобы тот наполнил их опустевшие бокалы. Лосев водил Каспара по залу, показывая особенно выразительные картины и прочие красоты помещения.

Галерея Героев получила свое название благодаря расположенной здесь коллекции портретов кислевских царей. Она служила живой историей прежних правителей Кислева, включая изображения царя Алексея, Радия Боки, Александра, его детей и, конечно же, королев-ханш Мишки и Анастасии.

Каспар кивал пояснениям Лосева, совершенно потерявшись в окружающих его чудесах.

А Лосев продолжал рассказ:

— Мебель здесь по большей части бретонская, включая ряд шедевров Евгения Фоссе, привезенных в Зимний Дворец из Бордело в две тысячи семьдесят первом году.

Когда Лосев начал говорить о портретах цариц, Каспар обнаружил, что его взгляд и внимание остановились на черноволосой женщине, в платье цвета слоновой кости, которая шла позади гостей. Делая вид, что слушает Лосева, посол попытался встать так, чтобы получше разглядеть лицо женщины, но, к его сожалению, она находилась вне пределов прямой видимости. Лишь мелькнула озорная улыбка, слабо всколыхнув память, но мимолетное ощущение тут же ускользнуло.

Каспар шагнул вслед за двинувшимся вперед Лосевым и столкнулся с каким-то гостем, облив его вином. Смутившись, посол пробормотал:

— Прошу прощения, сэр. Это полностью моя вина…

Поток неразборчивого кислевского языка хлынул на него, и, хотя его знания в этой области были весьма ограниченны, Каспар понял, что его осыпают оскорбительной бранью. Ругающийся был толст и мощен, а его густые меха и доспехи наверняка стоили очень дорого. Островерхий шлем с золотой полосой обличал в нем боярина, представителя знати Кислева, а румяное бородатое лицо говорило о нелегкой жизни человека, вынужденного много часов проводить на морозе. Толчок едва не сбил его с ног, и Каспар сразу понял, что боярин пьян в стельку; блеклые, заплывшие глаза кислевита глядели враждебно.

— Ты имперец? — спросил он с сильным акцентом на рейкшпиле.