Лиходолье - Елена Самойлова Страница 13

Сама Цара ожидала нас, сидя на ковре и поджав ноги. Разделенная надвое стопка тарр лежала рядом с ее левой рукой, унизанной тонкими, с льняную нитку, серебряными браслетами, которые тихонечко позванивали при каждом движении крепкого запястья.

Лирха подняла на нас глаза, темные-темные, почти черные, недовольно поджала губы.

– Я звала только тебя, Ясмия.

Искра усмехнулся, одним движением стряхивая наши пожитки на пол фургона, и задернул полог у входа, аккуратно затягивая тесемки, не дающие плотной ткани болтаться во время поездки.

– Ты – сторожевой пес табора, лирха Цара, а я сторожу свою госпожу. Как ты не можешь покинуть свой народ, так и я не собираюсь оставлять Мию наедине с тобой. Без обид.

Я торопливо дернула харлекина за рукав рубашки и поспешила подойти к лирхе, усаживаясь на ковер напротив нее. Вздохнула, положив руки, украшенные ромалийскими браслетами, на колени, обтянутые подолом зеленого платья.

– Искра – мои глаза и мой меч, лирха. При нем ты можешь говорить обо всем, о чем хочешь рассказать мне. Или не рассказывать вообще. Но, как я понимаю, тебе нужна помощь.

Цара помолчала, недоверчиво переводя взгляд с меня на харлекина, который недолго думая устроился на крышке одного из сундуков, стоящего рядом с входом в фургон. Плетеный короб протестующе затрещал под тяжестью Искры, но выдержал.

– У нас действительно возникла беда, с которой я не знаю, как справиться, – наконец нарушила затянувшееся молчание ромалийка, нервно перебирая четки. – Стали пропадать люди, а я никак не могу понять, где скрывается…

– Хищник, – подсказал Искра со своего места. Лирха метнула в него закипающий злостью взгляд, и харлекин торопливо поднял ладони вверх, демонстрируя миролюбие. Ага, очень правдоподобно. Прямо как если здоровущий волк дружелюбно оскалится и посторонится на полшага, давая пройти мимо него по узенькой тропке.

– Хищник, – все-таки согласилась женщина. – Я проверила всех людей. Каждого человека, как пришлого, так и давно путешествующего с табором. Ничего. Но у нас трое пропавших за последний месяц, и похоже, что хищник либо следует за нами так, что я не могу его заметить, либо путешествует среди нас.

– Что также заметить не получается, – усмехнулся харлекин, складывая руки на груди. – Ты не там ищешь, лирха. Неужели тебя не учили, что враг может скрываться не только среди людей, но и среди животных тоже? Ты проверила каждую собаку, каждую лошадь в таборе, чтобы быть совершенно уверенной в том, что хищник не скрывается у тебя под носом?

– У нас всего две собаки, и обе они слишком малы, чтобы быть опасными, а на лошадях надеты уздечки из холодного железа. Если бы одна из лошадей оказалась оборотнем или нечистью, железная узда заставила бы принять ее истинный облик.

– Или же заперла в существующем. – Искра встал со своего места и опустился на ковер рядом со мной. Сильные пальцы сдавили мое плечо, опустились ниже по предплечью и остановились, коснувшись золотого браслета.

Харлекин совершенно прав. Мы с ним оба оборотни, и оба плевать хотели на холодное железо, серебро, соль или любой другой предмет или материал, который обычно хорош против меняющих облик созданий, пока этим самым материалом не пытаются проткнуть нас насквозь. Искра как-то рассказывал, что одно время он охотился на человека в образе животного – крупного охотничьего пса. Он даже носил железный ошейник, доставшийся ему от одного из «владельцев», который подобрал ластящуюся к ногам послушную собаку, натасканную на охоту за крупной дичью. Меняя облик с человеческого на звериный, харлекин умудрялся больше года «пастись» в небольшом городе вдалеке от крупных дорог и так и не был замечен. Ушел он с той охотничьей территории сам, потому что устал выживать по-собачьи. Захотелось безопасного комфорта по-человечески, а его можно было получить только в крупном городе.

– Люди пропадали ночью? – негромко осведомилась я, накрывая ладонь Искры своей.

Лирха опустила взгляд, ореол ее души мягко засветился печалью и сожалением, а беспокойства пополам с чувством вины там и без того было предостаточно.

– В сумерках. Исчезли двое детей и одна юная девушка. Отошли от костра подальше на луг – и просто не вернулись.

– И никто ничего не слышал? И не видел поутру? – Искра слегка сжал мою ладонь, чуть заострившийся ноготь на мизинце ощутимо царапнул мое запястье. Похоже, харлекин догадался, кто может быть хищником, но говорить при лирхе не хочет. Или пока не слишком уверен.

– Преддверие Лиходолья не слишком тихое место, особенно рядом с табором.

– То есть песни у костра и скрипка умудрились заглушить крики ребенка или девушки? – Харлекин недоверчиво покачал головой, усмехнулся. – Даже не верится. Скорее, похищенные просто не могли или не хотели звать на помощь.

– Ты знаешь, что это может быть? – Ромалийка подалась вперед, тонкие пальцы вцепились в четки, неуверенность и чувство вины как ветром сдуло – перед нами сидела лирха табора, готовая биться за свой народ до последнего вздоха.

Раздался щелчок длинного кнута, резкий окрик возницы – и фургон, качнувшись, покатился по дороге, проложенной через широкое молчаливое разнотравье по направлению к реке Валуше.

– Скажем так – догадываюсь. – Искра улыбнулся и уселся на ковре поудобнее, скрестив ноги, как степняк, который почти всю жизнь провел в седле и в дороге. С хрустом потянулся, не обращая внимания на недовольный взгляд лирхи. – Про «водяных лошадок» слыхала когда-нибудь, а, красавица?

Мы с Царой недоумевающе переглянулись и уставились на харлекина. Тот некрасиво усмехнулся, склонив голову набок.

– Что, правда не слышали? Ну, до сумерек у нас времени много, да и дорога впереди длинная. Будет настроение – непременно расскажу пару баечек.

– Искра-а, – с нажимом протянула я, с трудом удерживаясь от того, чтобы не дернуть оборотня за прядь выбившихся из хвоста рыжих волос или за ухо. – А просто так рассказать не можешь.

– Просто так – неинтересно, золото мое, – улыбнулся тот, наклоняясь и легонько целуя меня в лоб. – Я расскажу, обещаю. Если меня попросят. Вежливо, не делая вид, что я здесь всего лишь ненужный придаток к тебе, выставить который вон не позволяет лишь суровая жизненная необходимость.

Ромалийка только скрипнула зубами, но все же попросила.

Харлекин отмахнулся, всем своим видом показывая, что большего он не ждал, и принялся рассказывать о «водяных лошадках». О существах, часто встречающихся на далеких северных границах Славенского царства, но почти истребленных на юге. Об оборотнях, что могут бежать быстрее ветра и тише лесного ручейка. О водяной нечисти, приручить которых может только узда из холодного железа, да и то лишь на время.

У берегов холодного северного моря их называли кэльпи. Колдовские кони, уносящие всадника в воду и появляющиеся на берегу лишь ночью. Они так красивы, так ласковы, что мало кто устоит перед искушением прокатиться на тонконогой лошади, грива которой касается земли, а бег так мягок и плавен, что кажется, будто бы кэльпи не скачет – плывет среди высоких трав. Они могут скакать по тончайшему осеннему льду, по высоким снежным сугробам и по рыхлому песку, не проваливаясь, не увязая и почти не оставляя следов от копыт с двумя, а не с одной выемкой. С наступлением утра они развеиваются, как туман над водой, но только если человек не надел на кэльпи узду из холодного железа – только в этом случае «водяная лошадка» будет какое-то время покорна седоку…