Падший клинок - Джон Кортней Гримвуд Страница 13

Уличные дети. Их следовало пожалеть, но у Марии они вызывали только тревогу. Она тщательно прислушалась. Компания, о чем-то споря, удалялась в лабиринт переулков.

Впереди еще одна часовня. Плохо. Пять часовен за несколько минут означают, что в этом приходе опасно и патриарх хочет напомнить людям — Бог следит за ними. Наверное, подумала Мария, Бог был бы потрясен, хорошенько разглядев улицы Серениссимы. Начать хотя бы с обнаженного тела на ступенях у канала.

Еще одно убийство, которое предпочла не заметить Стража.

В Венеции редко душили. Венецианцы верили в проклятье, падающее на убийцу, если его плоть коснется плоти жертвы. А вот зарезать кого-нибудь — обычное дело. К чему рисковать, если известно, что кинжал не подпустит призрака? В проклятье верило так много людей, что зачастую жертву вначале избивали до полусмерти, а потом добивали кинжалом. Разумно, не так ли?

Мария, жена башмачника-кордована, [9]остановившись у статуи Мадонны, прошептала молитву за покойника. Когда она обернулась, обнаженный юноша стоял рядом с ней. Вода стекала с его тела в грязь.

Она просто не могла не завизжать.

Визг замер, когда он одной рукой закрыл ей рот, ухватил за плечо и, развернув, потащил к двери. Только что Мария стояла перед алтарем Богородицы, а в следующую секунду она и юноша, которого она сочла мертвым, смотрели на вход в какую-то таверну. Из двери выбрался пьяница, огляделся по сторонам и нырнул обратно.

Странный юноша не походил на монгола, не те глаза. Для мавра слишком бледен и точно не иудей, хотя Мария и не смогла бы сказать, почему она так решила. Если бы ей пришлось описывать незнакомца, она начала бы со славянских скул, как у пришельцев из Далмации, оседающих в городе. Юноша взял ее за подбородок и развернул лицом к свету часовни. Взгляд Марии встретился со взглядом его глаз в янтарную крапинку.

— Разве тебе не больно? — спросила она, прикоснувшись пальцем к ране на его руке. Неожиданно юноша обнял девушку, уткнулся лицом ей в плечо. Он убрал руку с ее груди в ту самую секунду, когда Мария заплакала.

— Не обижай меня.

— …обижай меня, — его голос эхом повторил ее мольбу.

Мария, у которой не было фамилии — у таких, как она, не бывает фамилий, — родилась пятнадцать с половиной лет назад. Сейчас она находилась в едва знакомом приходе, хотя ей уже давным-давно следовало вернуться домой. А в этом переулке слишком много часовен. Мария задумалась и наконец осознала, где она.

Канал Терра деи Ассасини. [10]

«Мне нужно сосредоточиться», — решила она.

Странный юноша вновь стоял перед ней. Она — замужняя женщина, уже стемнело, а он определенно чужеземец. Когда она попыталась обойти юношу, он напрягся. Мария вспомнила наготу юноши, быстроту его движений и то, как хмурился ее отец, прежде чем выйти из себя.

— Сейчас ты должен дать мне уйти.

Юноша отпустил Марию и смотрел, как она спешит прочь. Она сдерживалась, пока не решила, что уже в безопасности. Потом она громко разрыдалась, и юноша едва не пропустил звук чужих шагов. Кто-то преследовал Марию.

Люди, кравшиеся по переулкам, напоминали призраков — беспомощные, с ввалившимися глазами. Они следят и ждут. Но эта женщина, несомненно, жива, и Тико решил тоже последовать за ней.