Медная чайка - Екатерина Соболь Страница 13

– Что такое анимус? – не поняла Гвен, но Смотритель уже распахнула дверь дома, втолкнула всех пятерых туда и закрыла за ними дверь.

Окон не было, но к темноте глаза скоро привыкли. На полу лежали ряды матрасов, и с них пялились на новоприбывших девочки, жившие тут еще до них. Гвен рухнула на ближайший свободный матрас и огляделась. Здесь Ястребов не было, а значит, настало время попробовать.

– Я была золотой волшебницей, – шепотом сказала она, когда все перестали шуршать и улеглись. Тишину нарушал только еле слышный плач тут и там. – У меня больше ничего нет, но я вам кое-что расскажу, а если вам понравится, вы меня поблагодарите. Хорошо?

– Нам нечем благодарить, – угрюмо ответила незнакомая девчонка.

– Мне хватит самой крохотной крупинки, – успокоила Гвен. – А если анима у вас подрастет, вам точно хватит расплатиться. В общем, слушайте. Да, магия куда-то делась, но моя мама – лучшая из волшебниц, и она мне рассказывала главное правило: все на свете находится в этом, в рав-но-весии. Если магии сейчас нет, то она где-то копится и, когда вернется, засияет так, что мы упадем от восхищения. Разумно?

Девочки переглянулись.

– Ну… да, – прошелестела одна, блестя глазами из темноты. – А когда это будет?

– Не знаю точно, в этом и есть приключение. – Гвен сложила ладони под щекой. От всех переживаний у нее начали слипаться глаза. – А мы пока аниму накопим. Только представьте, что сможете сделать, если у вас ее будет полно! Вообразите изо всех сил!

– Я заведу щенка, моего собственного, – мечтательно прошептала девочка у самой стены. – Мама несколько раз говорила, что разрешит взять у кого-нибудь из пастухов, если я буду хорошей.

– А я создам себе самые красивые наряды, – подхватил другой голос. – В моей деревне все бедные, даже плохонького волшебника нету, и мне все сказали, что я никогда много не накоплю. А я хочу такое платье, чтобы на нем вышитые цветы распускались, пока я по улице иду.

– Хочу, чтобы меня полюбил сын нашего рыбака, – тихо сказала девочка постарше. – У него такие ямочки на щеках! Говорят, от сильной анимы хорошеют, вот и стану красавицей, и он сразу меня заметит.

К разговору присоединялись все новые голоса, и Гвен сосредоточенно воображала все эти маленькие мечты так, будто они исполнились уже сейчас. Кажется, остальные делали то же самое: лица вокруг разгладились, плач стих. В длинной угрюмой спальне вдруг стало чуть светлее, и Гвен охнула, приподнявшись на локте. Она не ожидала от своей затеи такого сокрушительного успеха.

Мечты – великая сила, они питают тебя, но тут выяснилось еще вот что. Грезить о будущем, когда ты в безопасности, у зажженного очага, рядом с родителями, – приятно, но делать то же самое в темноте, в холодном чужом доме, понятия не имея, когда тебя отсюда спасут, – великолепно. Уровень анимы в каждом из этих перепуганных, промерзших сердец взлетел так, что воздух засиял. Все щенки и куклы, новые платья и красивые мальчики, одобрение родителей и приключения, все, чего отчаянно хотелось тем, кто тут собрался, хоть на секунду стало для них реальностью и во много раз усилило крохи анимы, оставшиеся в их сердцах после того, как общий источник магии куда-то делся.

Гвен тихо засмеялась. В слабом золотистом свете она смогла разглядеть лица, которые до этого едва угадывала сквозь темноту.

– Поблагодарите меня, – выпалила она.

И девочки нестройно, но с чувством шепнули:

– Благодарю.

Нежные золотые крупинки поплыли в ее сторону, Гвен бережно собрала их рукой и прижала к сердцу. Ощущение было такое восхитительное, что она не сразу заметила: стены этого угрюмого строения, будто в ответ на всплеск тепла, стали еще более ледяными, и бледное сияние в воздухе начало гаснуть, словно холод жадно его поглощал.

– Спрячьте все, – торопливо сказала Гвен. – Кажется, их магия чувствует нашу.

– Как это – спрятать? – пискнула девочка еще младше Гвен.

– Представить, что сияние вокруг тебя – твоя тайна и видеть его никому не надо, – важно ответила Гвен. Это ей говорила мама: та могла сиять, как солнце, и пару раз показывала ей этот трюк, но в остальные дни выглядела самой обычной женщиной. – Прячешь эту тайну как можно глубже в сердце, вот как в карман бы спрятал, и хранишь, пока не понадобится.

– А я слышала, настоящие волшебники прямо светятся, – вздохнул кто-то из темноты.

– Это чтобы покрасоваться, – фыркнула Гвен. – Самые-самые великие волшебники на вид точно как простые люди, им анима не для хвастовства. Ну же, прячьте! Дышите спокойно, не бойтесь и возьмите себе то, что и так ваше.

Вокруг засопели, но сияние пошло в правильном направлении: мягко сгустилось вокруг тел и впиталось в них, оставив холодную темноту ни с чем. Гвен с улыбкой раскинулась на матрасе. «Ярче свет во тьме горит» – вот что говорилось в стишке, который мама подарила тем молодоженам вместе со звездой. И правда, ярче, ну надо же! Сияющие крупинки анимы, которые в обычные дни были почти невидимы, в этих темных, наполненных чужой магией постройках казались звездами в ночном небе.

– Никому не рассказывайте, вдруг эти Ястребы узнают, а я не хочу с ними делиться, я первая придумала, – сонно пробормотала Гвен.

И заснула, предвкушая великие свершения.

Все получилось идеально. Днем Гвен старательно пряла шерсть под присмотром Ястребов и не привлекала внимания, чтобы они не догадались, какой бездонный источник анимы она нашла прямо у них под носом, а ночью шепотом рассказывала соседкам сказки и пела песни, просила делиться своими мечтами и вспоминать смешные истории, – что угодно, чтобы поднять им настроение. Хорошо, что всем хватало ума общаться очень тихо, – через неделю Гвен, выйдя ночью подышать, заметила, что Ястребы куда-то неспешно идут. Она спряталась и стала наблюдать в щелочку двери. Оказалось, они обходили Селение и делали это через одинаковые промежутки времени. Гвен аж вспотела при мысли о том, как же повезло, что короткие всплески анимы в их доме, похоже, еще ни разу не совпали с обходом, а значит, никто не заметил сияние под дверью. За это время она уже поняла: Ястребам не нравится золотая магия. Наверное, они неудачники, которые не способны ее создавать, вот и завидуют.

Делиться с неимущими вообще-то правильно, но Гвен решила, что в случае с хмурыми сердитыми Ястребами правило можно обойти. С тех пор для сказок и песен они собирались в самом дальнем от двери углу дома, чтобы щель под дверью их не подвела. Гвен из кожи вон лезла, стараясь взбодрить и насмешить своих испуганных подруг, а те в ответ не скупились на благодарность. Через месяц жительницы их дома выглядели настолько лучше и здоровее остальных, что Гвен боялась, как бы их игру не раскрыли, но тут, словно нарочно для нее, всех девочек в Селении перераспределили по другим домам.

Много позже она выяснила, что это стандартная ястребиная задумка, чтобы люди не успели сдружиться и обсудить побег. Ястребы, конечно, так и не узнали, какую услугу оказывали ей своими унылыми ежемесячными перестановками. Домов было десять, и за ближайшие десять месяцев Гвен успела подружиться со всеми, кого до этого встречала только на работе в общей мастерской. Каждый месяц начинался как праздник: она получала заплаканных, тоскующих соседок, утешала их и наполняла надеждой на будущее, а они, усиливаясь сами, щедро с ней делились.