Мы, домовые - Далия Трускиновская Страница 13
Мы, домовые - Далия Трускиновская читать онлайн бесплатно
– А и околеет – невелика беда.
– Ой, сил моих нет, помогите! Ой, Лешенька, брось ты эту тяжесть, брось, а то помру ведь!
Тут Халява схлопотала-таки прямо в глотку прочный кляп. Но, кажется, того даже не заметила.
– Куда ее девать? – спросил Якушка.
– Сперва подождем, – распорядился Лукьян Пафнутьевич.
Ждали минут десять. Немые судороги Халявы делались все отчаяннее.
– А ну как из всемирного центра ей на помощь прилетят? – осторожненько спросил Якушка.
– Прилетят – пусть сами и вызволяют. Ну-ка, откидывай крышку!
– И точно – уменьшается! Теперь она уже с меня ростом будет! – воскликнула Матрена Даниловна.
– А ты помолчи. Если чего – не видела, не слышала, не знаю.
Якушка уже лез на унитаз – откидывать мягкую крышку, Матренушка, поняв, что в одиночку он этой громадины не осилит, полезла следом, помогать. Потом они сверху спустили веревку, и Лукьян Пафнутьевич надел петлю на талию Халяве.
Якушка забрался на бачок и в нужную минуту всем весом прыгнул на кнопку.
– Ахти мне, веревка! – вскрикнула Матренушка. – Веревку упустили!
– Ну и шут с ней, – проворчал Лукьян Пафнутьевич. – Полезли вниз, чего тут торчать. Закрывай крышку, Якушка. А ты, дура, смотри мне! Проболтаешься подружкам – без косы останешься.
– Это ты мне грозишься? – удивилась Матренушка. – Я же его научила, как Халяву избыть, и он же на меня лается! Слышал, Якушка?
– Слышал, – подтвердил подручный.
– Ты дома своего защитить не умел? Ты от Халявы в петлю лезть собрался? Ты потом, как побитый пес, по углам жался? А теперь осмелел? Грозишься? – Матрена Даниловна уперлась руками в бока. – Хватит!
– Нишкни! – вдруг приказал супруг. – Что-то наши там расшумелись…
Домовые тихонько выбрались из ванной и вдоль стеночки поспешили в гостиную.
– И сколько же он тут будет обитать? А? – спрашивал хозяин у Анечки. – Ест, пьет, посуды за собой не помоет! К экзаменам, говоришь, готовится? Я сейчас заглянул, хотел его учебники посмотреть! Это, Анька, не учебники! По ним еще при Хрущеве арифметику проходили!
– Говоришь, на складе пахал как лошадь? Я сегодня на этом складе была – так заодно и про него спросила, – сообщила хозяйка. – Лишний раз пальцем не пошевелил! И не сам ушел – а уволили! За патологическое безделье! Так и в трудовую книжку директор хотел записать – жаль, отговорили!
– Да я же вижу, вижу! И вот, смотрите, что я у него нашла! Я вам говорить не хотела! Все равно – смотрите! – это уже был Анечкин голос.
Матрена Даниловна поняла – сработали крошечные дамские трусики. А может, помада, которой была тщательно вымазана рубашка.
– Опомнились, – удовлетворенно сказал Лукьян Пафнутьевич.
– Проснулись, – добавил Якушка. – Вот теперь заживем!
– Акимку, подлеца, выпорю, – пообещал Лукьян Пафнутьевич. – А тебе за верность будет награда.
– Да я не за награду… – смутился подручный и стал озираться в поисках Матрены Даниловны. Все-таки это она вытащила супруга с антресолей, где он от бессильной злости совсем поселился, она немало потрудилась для избавления от Халявы.
Но не было нигде Матренушки – и сообразительный подручный понял, куда она поспешила.
Но говорить об этом законному супругу не стал. Порядочность – она и у домовых порядочность, другой покамест не придумано.
* * *
Евсей Карпович с нетерпением ждал результатов своей затеи.
Первой прибежала Матренушка – сказала, что дармоедовы вещи уложены в сумку, а сумка выставлена на лестницу. Потом пришел Дениска.
– Посмотреть бы хоть, ради кого старался! – с такими словами он шлепнулся на диван. – Красавица, красавица, а может, я ради какой-то уродины полночи этого дурака по лесу гонял!
– Дураку полезно, – поучительно произнес Евсей Карпович. – Теперь и будет Халяву с небес вымаливать – а второй ему уже не полагается.
– Ты уверен, дедушка?
– Ну… не совсем… Но хотелось бы верить.
– Ничего! Я туда заглядывать буду! Придумаю, как тебя с нашей Анечкой познакомить! – пообещала из стенного шкафа Матренушка. – Ты мне, Дениска, полюбился. А коли кто домовым полюбится – тому будет удача. И не какая-нибудь халявная, а самая настоящая! Евсей Карпович, ступай сюда, держи простынку за края, натягивай!
Она впервые стелила в новом своем жилище настоящую, правильную двуспальную постель.
Рига 2003
– На сходку пойду, – сказал домовой дедушка Мартын Фомич. – Слышь, Тришка? Тришка! Куда ты подевался?
И в очередной раз помянул Мартын Фомич внука Трифона ядреным, крепкого засола словцом, от какого иному мужику бы и не поздоровилось, однако домовые выносливы, их мало чем проймешь.
Тришка обитал на книжных полках.
Дом был старый, население в нем – почтенное и постоянное. Домовой дедушка Мартын Фомич сперва радовался, глядя, как в хозяйстве прибавляется книг. Ему нравилось, когда глава семейства не шастал вне дома, а сидел чинненько в кабинете, книжки читал, записи делал. Однако настал день, когда, глядя на эти сокровища, Мартын Фомич крепко поскреб в затылке. Они громоздились уже и на полу – не то что на шкафах и подоконниках. Сам он был немолод, за хозяйством досматривать привык, но эти залежи освоить и содержать в порядке уже не мог. Пришлось искать помощника.
Младшая из дочек была отдана замуж в хороший дом, но далеко, так что раз в год, может, и присылала весточку. Мартын Фомич получил от нее словесный привет – живы-де, здоровы, только старшего сынка пристраивать пора, он же уродился неудачный, за порядком смотреть не хочет, а все в хозяйских книжках пасется. Мартын Фомич сдуру и обрадовался.
Когда внук Тришка перебрался на новое местожительство, когда увидел кабинет с библиотекой, восторгу не было предела. И действительно – первое время он книжки холил, пыль с них сдувал, норовил деду угодить. Потом же обнаружилось, что неудачное отродье взялось учить английский язык.
– Эмигрировать хочу, – объяснил он. – Чего я тут забыл? Тут мне перспективы нетути!
За непонятные слова Тришка схлопотал крепкий подзатыльник, но не поумнел, а продолжал долбить заморскую речь. До того деда довел – тот полез на самую верхнюю полку смотреть по старому глобусу, где эта самая Америка завалялась. Америка деду не понравилась – была похожа на горбатую бабу-кикимору, туго подпоясанную. А поскольку Мартын Фомич уже непонятно который год вдовел, то все, связанное с бабами, его огорчало безмерно.
Стало быть, и теперь несуразный внучонок сидел, весь в пыли, над заморской грамматикой.
– Тришка, убью! – заорал Мартын Фомич. – Со двора сгоню!
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments