Ее чудовище - Купава Огинская Страница 13

— Девонька, ты покупать чего будешь? — обратили-таки на меня внимание. Торговке, видимо, не очень хотелось слушать, как ее соседка нахваливает своего ребенка.

Пришлось покупать и уходить. Мне почему-то очень не хотелось стоять там с ними и в открытую слушать сплетни, которые вполне могли оказаться неправдой…

Или правдой. Очень-очень страшной правдой!

*

Капитан, ввалившийся ко мне в восьмом часу вечера, когда я уже собиралась закрывать магазин, выглядел достаточно плохо… откровенно паршиво, на самом деле, чтобы слова торговки больше не вызывали у меня сомнений. И ворота, скорее всего, закроют, и карантин введут.

— Что вы… — босой, он был одет в серую льняную рубаху и такие же серые штаны. И наряд этот мог значить лишь одно: капитан сбежал из лазарета.

И очень сильно ему повезло, что сегодня будний день и магазин я закрываю позже, пришел бы в выходной, наткнулся бы уже на закрытые двери. И, судя по виду Санхела, так под моими дверями и околел бы.

— Мне нужна твоя помощь, — привалившись плечом к дверному косяку, он пытался перевести дыхание. — Целители не справляются, не знают, что делать, а я чувствую, как меня сжигает моя же сила. Еще немного — и все каналы просто перегорят, я не могу этого допустить.

— А я-то как помогу? — тихо пролепетала я, замерев под лихорадочным взглядом его горящих глаз.

— Ты — моя последняя надежда.

— Но я не могу помочь, у меня нет таких знаний, я… — пробормотала несмело, но тут же осеклась. Я была в ужасе и не знала, что делать, зато знала ту, которая вполне могла ему помочь. — Хорошо. Для начала нам нужно вас уложить. По лестнице подняться сможете?

— Смогу, — решил он.

И в общем-то, почти не соврал, поднимался он сам… по большей части. И в кровать мою сам рухнул. И даже отвар сам выпил, а потом сам провалился в горячечную дрему, давая мне время сбегать за Улисой.

Ведьма, конечно, не обрадуется моей просьбе, с законниками у таких, как она, всегда отношения были сложные, но не откажет. Не должна отказать.

*

Она и не отказала.

Встретила диким взглядом, с трудом дождалась, пока я отдышусь и все ей объясню, а потом быстро собралась, и мы поспешили к больному.

Не было меня чуть больше получаса, за это время капитан так и не пришел в себя, и это было очень хорошо. Очень плохо было другое — в спальне моей на одного незваного гостя стало больше.

Барон сидел на стуле, который я оставила у кровати, когда поила больного отваром. У левой его ножки лежал букет черных роз, у правой — коробка конфет. Но это я заметила многим позже. Первым, что я увидела, ворвавшись в спальню и замерев на пороге, был злой взгляд Высшего.

— Неверная моя, могу я узнать, что это значит?

Спешившая следом ведьма врезалась в меня и втолкнула в комнату. Сама же застыла в дверном проеме, затравленно глядя на Барона. Первая их встреча произвела на Улису неизгладимое впечатление, и, подозреваю, продолжить знакомство она не желала бы. Но вот пришлось.

— Вообще-то Шелла, — терпеливо напомнила я, — а это больной, которому нужна помощь.

— И что же больной делает в твоей постели?

Наверное, меня должен был напугать этот негромкий угрожающий вопрос, но я была на взводе, я хотела помогать, а Барон мне мешал.

— А что вы делаете в моей спальне?

— Жду, — зло выдохнул он.

— О, тогда подождите, пожалуйста, еще немного, — нагло попросила я и, не дожидаясь ответа, набросилась на ведьму: — Улиса, чего застыла? У тебя пациент едва дышит!

Я себя такой смелой почувствовала, когда под тяжелым взглядом Барона к кровати подошла, что прямо ух! И гордость за себя такая сразу проснулась, просто нереальная.

Потом, правда, уже не до этого было. Ведьма принялась за дело, отведя мне должность девочки на побегушках.

Высший же скромненько отошел к окну, уже оттуда сверля меня злым взглядом. Вопреки всем ужасным историям, что ходили по нашим землям о Полуночном Бароне, он не спешил выпивать всех неугодных, терпеливо, пусть и без всякого удовольствия, дожидаясь, когда я освобожусь.

Это было… странно.

Впрочем, меньше всего меня беспокоило недовольство Барона, пока Улиса, всерьез взявшаяся за капитана, гоняла меня то в магазин за травами, то на кухню за льдом. Или, наоборот, за кипятком.

Времени на Высшего у меня почти не было, но урвать пару секунд, чтобы поднять цветы и конфеты, так и продолжавшие лежать на полу, я все равно умудрилась.

— Кажется, это ваше, — заметила с важным видом, вручая ему цветы. У меня было немного свободного времени, пока Улиса воевала с обессиленным пациентом, пытаясь влить в него укрепляющий отвар, этим временем я распорядилась по своему усмотрению.

— Это твое, — мрачно отозвался Барон.

— Зачем мне? — наверное, нужно было сдержаться и не удивляться так открыто, потому что после моего в общем-то невинного вопроса Барона конкретно перекосило.

— Женщины любят цветы! — глухо рявкнул он. Кажется, кто-то чувствовал себя крайне глупо, и это его очень раздражало. Даже бесило. И мне бы стоило промолчать, а лучше поблагодарить и изобразить радость, но я была уставшая, замученная и плохо соображающая и просто призналась:

— Мне жалко мертвые цветы.

— Они живые!

— Это ненадолго.

Капитан коротко простонал и забулькал, с трудом заглатывая горячий отвар. Это отвлекло Высшего. Прекратив прожигать меня злым взглядом, Барон поднял глаза на ведьму, хлопотавшую вокруг постели. Так, глядя поверх моей головы, и сообщил:

— Значит, выбросишь. Только, будь добра, сделай это после того, как я уйду.

Я виновато потупилась. Вот теперь, когда он говорил почти спокойно, не сверлил меня взглядом и вообще выглядел несколько расстроенным, я почувствовала себя глупой, невоспитанной и неблагодарной. Стало стыдно.

— Простите.

— Шелла, где у тебя восстанавливающий порошок? Я свой забыла! — очень вовремя позвала меня Улиса, предоставив идеальный предлог для побега от неудобного разговора. Вроде как я бы еще поболтала с удовольствием, но дела, дела…

Чувствуя на себе внимательный взгляд, я аккуратно пристроила на стуле неожиданный подарок и опрометью бросилась на поиски порошка. Подальше от напряженного внимания.

Ведьма колдовала над больным не меньше получаса. Что-то нашептывала, смешивая травы; беззвучно шевелила губами, остужая взвар; заговаривала порошки… но ничего не помогало.

В конце концов, перепробовав все, Улиса потерянно обернулась ко мне.

— Шелл, я не знаю, у меня не выходит, — беспомощно прошептала она, покусывая ноготь на большом пальце, — он сгорает. Это не может быть простой болезнью, мои сборы даже лихорадку способны унять за несколько минут.