Лазоревый грех - Лорел Гамильтон Страница 122

А потом я услышала — очень-очень тихо. Это звонил мойтелефон будто со дна глубокого колодца. Я попыталась сесть и не смогла — менядержали двое мужчин.

Раздался стон, потом худощавая рука убралась с ноги Мики иисчезла под пухлой простыней. В следующий момент раздался скользящий звук,тупой стук, проклятие и шелест разгребаемой одежды. Сонный голос Черри сказал:

— Да?

Молчание, потом:

— Нет, это не Анита. Одну минутку.

Вторая рука Черри полезла под простыню в ногах кровати.Голос Зейна пробормотал со сна:

— Чего?

— Телефон, — простонала Черри.

Он схватил телефон и — я ничего не успела сказать — произнес:

— Алло?

Помолчал секунду, потом:

— Да, одну минуту, она здесь. Сейчас.

Из груды простынь высунулась бледная и на этот раз мужскаярука, тыча телефоном примерно в мою сторону, но я все равно не могла подняться.Телефон болтался так, что мне его было не достать.

Наконец я смогла спихнуть с себя руку Мики и попыталасьсесть.

— Мика, подвинься, я до телефона не достаю!

Он что-то неразборчиво промычал и откатился от меня,повернувшись длинной линией спины. Натэниел взял у Зейна телефон раньше, чем яуспела до него дотянуться.

Он заговорил уже не так спросонья, как предыдущие.

— Простите, как вас представить?

Я наконец-то села.

— Дай сюда телефон.

Натэниел протянул мне телефон:

— Это Зебровски.

Я на секунду опустила голову, тяжело вздохнула и взялатрубку.

— Привет, Зебровски, что стряслось?

— Блейк, сколько народу у тебя в постели?

— Не твое дело.

— И женский голос. Я не знал, что тебя и в эту сторонуповело.

Я нажала кнопку на часах — посмотреть на подсвеченномциферблате, сколько времени.

— Зебровски, мы проспали всего два часа. Если тыпозвонил узнать о моей половой жизни, я ложусь спать обратно.

— Нет-нет, извини. Это просто, — он тихозасмеялся, — очень было неожиданно. Я постараюсь дразниться по минимуму,но, честно говоря, обычно ты мне не даешь столько поводов. Я не виноват, чтоотвлекся.

— Я тебе говорила, что спала только два часа?

— Говорила, — ответил он до противностибодрствующим голосом. Спорить могу, он уже кофе выпил.

— Я считаю до трех. Если ты не скажешь за это времячто-нибудь интересное, я вешаю трубку и выключаю мобильник.

— У нас новое убийство.

Я отодвинулась назад, чтобы опереться головой на спинкукровати.

— Слушаю.

Мика так и лежал на боку, свернувшись, но Натэниелприткнулся ко мне поплотнее. Черри и Зейн под своими одеялами не шевелились. Ноне думаю, чтобы они снова заснули.

— Тот же оборотень-насильник.

В голосе его уже не было смешливых нот, звучала толькоусталость. Интересно, сколько он сам спал этой ночью. У меня сна как не бывало,пульс забился в горле.

— Когда?

— Ее нашли сразу после рассвета. Мы только недавноприехали.

— Вообще-то разницы нет, но Дольф там у вас ожидается?

— Нет, — ответил Зебровски, — он вотпуске. — Он понизил голос. — Начальство ему предложило на выбор:добровольный оплаченный отпуск — или принудительный и неоплаченный.

— О'кей, где вы?

Опять это оказался Честерфилд.

— Он держится в очень узкой зоне, — сказала я.

— Ага, — согласился Зебровски, и очень усталый унего был голос.

Я чуть не спросила, как он, но это было бы против кодексасвоего парня. Полагается делать вид, что ничего не замечаешь. Притворись, чтоне видишь, и тогда этого не будет. Иногда, поскольку я девчонка, я нарушаюкодекс парней, но сегодня не стала. Зебровски предстоит тяжелый день, и емукомандовать и за все отвечать. Он не может себе позволить копаться всобственных чувствах. Чем разбираться в них, ему важнее собраться в кулак.

Он стал объяснять дорогу, и мне пришлось попросить егоподождать, пока я найду бумагу и ручку. В этой комнате их нигде не было. В концеконцов мне пришлось записывать указания помадой на зеркале в ванной. Зебровскиоборжался, когда я наконец нашла помаду и стала записывать.

Чуть продышавшись, он произнес:

— Спасибо, Блейк. Это было как раз то, что надо.

— Рада, что скрасила тебе день.

Я вспомнила, что говорил Джейсон насчет способностивервольфа найти след по запаху, и подбросила эту идею Зебровски.

Он на целую минуту заглох.

— Как ни верти, никого мне не уговорить допустить наместо убийства другого оборотня.

— Командуешь ты, — сказала я.

— Нет, Анита. Приведи другого оборотня, и кончится тем,что его возьмут на допрос, как тогда Шулайера. Не делай этого. Иначе все этопревратится в охоту на ведьм.

— В каком смысле?

— В том, что на допрос потянут всех известныхоборотней.

— АКЛУ встанет стеной на их защиту.

— Ага, но только когда некоторых уже как следуетдопросят.

— Убийца не из местных ликантропов, Зебровски.

— Я не могу доложить начальству, что наш убийца пахнетне так, как местная стая вервольфов, Анита. Они скажут: конечно, местные волкиэто заявляют, они не хотят, чтобы на них повесили такое гадство.

— Я верю Джейсону.

— Может, я ему тоже верю, может, нет, но это не играетроли, Анита. Абсолютно никакой. Люди перепуганы насмерть. В сенате штатадвигают билль насчет того, чтобы снова ввести в действие законы об опасныххищниках.

— Господи, Зебровски, как те, что еще кое-где взападных штатах сохранились?

— Ага. Сперва убивай, а потом, если анализ кровипокажет ликантропа, то убийство считается законной самообороной, и дело закрытобез суда.

— Такой закон никогда не примут, — сказала я спочти стопроцентной уверенностью.

— Сейчас вряд ли, но, Анита, если разорвут вот так ещенесколько женщин, то я и не знаю.

— Хотелось бы мне сказать, что люди не настолькоглупы, — сказала я с сожалением.

— Но ты знаешь, что это не так.

— Ага.

Он вздохнул:

— Это еще не все. — И голос у него былпо-настоящему несчастный.