Век одиночества - Валентин Леженда Страница 12

— Какого плана? — Первый похлопал в ответ на овации, которыми сограждане встретили обещание и впредь заботиться о неуклонном повышении их благосостояния.

— Сброшена с пьедестала статуя вашего предшественника во дворе гимназии номер два. Взорван водопровод в рабочем квартале. Убит активист молодежного движения…

— И это все? — счастливая улыбка, адресованная народу, озарила смуглое лицо кормчего.

Он вообще выглядел помолодевшим и отдохнувшим. Никто бы не дал этому человеку его восьмидесяти двух лет. Недавняя косметическая операция была сделана на славу.

— Так точно.

— Ладно, пусть ДБ разбирается. Поручи эти дела какому-нибудь расторопному, но не шибко увлекающемуся следователю. Чтоб не копал слишком глубоко.

— Уже.

— Я его знаю?

— А кто ж его не знает? — Генерал отдал честь проходившей мимо Усыпальницы колонне военных. — Гроза всех, чья совесть нечиста, комиссар Антти Лэйхо.

— О! — расслышал знакомое имя Четвертый, ведающий вопросами государственной идеологии. — А любопытную статейку недавно о нем Тати Доннен состряпала. Я буквально ухохатывался над каждым словом. Кстати, Первый, хорошо бы писаке дать какую-нибудь премию или орден. Народ Тати любит и воспримет этот наш шаг с одобрением.

— Подумай, проработай и доложи на ближайшем заседании, — согласился глава государства. — Но не увлекайся, а то с тебя станется выдвинуть ее на получение «Ордена Свободы» или «Премии имени первого Первого».

— А мне? — робко вмешался Шестой, известный любовью к разного рода государственным наградам. — Мне можно такую премию? Такой меня еще не…

— А ты что, наконец-то закончил свои мемуары о третьей Хонтийской? — перебив соратника, скептически осведомился Первый.

— Мирка Лаксонен обещал, что через месяц допишет, — простодушно ответил старенький фельдмаршал, курировавший оборону.

— Тогда и поговорим, — отрезал кормчий и вернулся к беседе с Третьим — самым молодым среди Радетелей, на которого возлагал большие надежды, видя в нем чуть ли не своего преемника.

— Что нового?

Генерал огляделся по сторонам. Хоть его люди и трижды проверили высокую трибуну на предмет обнаружения подслушивающих устройств, однако говорить о подобных вещах на людях, пусть и самых близких, рискованно.

— Хотел доложить как раз после этого цирка, — понизив голос, произнес он, помахивая рукой исходящей восторгом толпе, — но раз уж вы спросили… Есть данные, что Страна Отцов готовится к новой кампании против Хонти.

— Да ну?.. — весело спросил Кормчий. — Опять?

Хонти была давней головной болью Пандеи. Никак не удавалось окончательно и бесповоротно решить вопрос с бывшим генерал-губернаторством распавшейся тридцать лет назад Империи.

— Они не могли не заметить, что мы перебросили на хонтийскую границу еще одну дивизию. Теперь предсказуемо боятся нашего усиления в этом регионе. Дескать, мы, вмешавшись во внутренние дела соседей, поставим там своего человека, а уж потом, объединенным фронтом…

— Ну да, конечно! — иронично поднял бровь Первый. — Тебе ли не знать, что Отцы — совсем не чета нашему Шестому и ему подобным… Они не хуже нас понимают простую истину: кто Хонти тронет, тот и проиграл.

— Ага Вы почти дословно повторили сказанное их Деверем, — уважительно кивнул Третий. — Как будто читали донесение моего информатора.

— Надеюсь, он сообщает еще что-нибудь кроме банальностей? — фыркнул глава государства, едва не пропустив момент, когда ему полагалось положить руку на сердце во время исполнения государственного гимна.

— Конечно. Например, Шурин предложил ввести в действие тяжелые системы, но не получил поддержку большинства…

— Вот-вот! — расслышал знакомое название Шестой. — Тяжелые системы — это то, что нам надо. Они нас спасут! Правда, дорого, зараза, но расходы быстро окупятся.

Первый скосил глаза на переминающегося с ноги на ногу фельдмаршала, верно угадав проблему, которая на самом деле беспокоила сейчас вояку. Вздохнув, он пододвинул ногой к соратнику ведро, специально поставленное охраной на трибуне для подобных нужд престарелых руководителей державы.

Тонкая струя задребезжала о металлическую стенку. Радетели снисходительно заулыбались, прощая сподвижнику слабость. Попробуй выстой здесь на ветру и холоде несколько часов подряд. Они же на самом-то деле не такие железные, какими их представляет народное воображение.

— Скажи, пожалуйста! Можно подумать, ты завербовал по меньшей мере кого-то из Неизвестных Отцов?..

Безопасник хотел скромно потупиться, но это было не к месту и не ко времени. На площадь выехала колонна тяжелой бронетехники, и следовало приветствовать ее отданием воинской чести.

— Ну, не среди самих Отцов… — начал он, но Первый едва заметно покачал головой:

— Не здесь! Ты прав, поговорим после цирка… Да здравствует нерушимое единство Радетелей и народа!

Ликование толпы на площади достигло апогея. И никому из тысяч граждан Пангеи, собравшихся на площади, было невдомек, что из всей праздничной речи Кормчего «в живую» он произнес только последнюю фразу…