Мантикора и Дракон. Вернуться и вернуть. Эпизод 1 - Анна Кувайкова Страница 11

– Что ж… – проскрипел Каин, глядя мне в глаза. – Покажи мне, что ты скрываешь, вечный путник Фортуны. Покажи мне…

Щиты, закрывающие моё сознание, рухнули за какие-то доли секунды под напором магии, более древней и сильной, чем что бы то ни было. В мой разум хлынули образы прошлого, обрывочные воспоминания, оставшиеся от прежнего владельца тела. А вместе с ним и новые, отзывающиеся на прикосновение к печатям мысли и мечты.

И смерть. Слишком много смерти. Моей и чужой, ненужной и обоснованной, увиденной со стороны и совершённой моими руками. Грань безумия, маячившая слишком близко, впивающаяся когтями в душу и отпускающая обратно в реальность. В ночь, наполненную не моими воспоминаниями и снами.

Сколько это длилось, не знаю, время в Степях было так же относительно, как и несущественно совершенно. Но в какой-то миг я увидела себя чужими глазами, со стороны, перья оцарапали кожу, и всё пропало. Я отшатнулась, хватая ртом воздух и пытаясь отделаться от назойливых образов. Каин же сложил крылья, хмуро глядя в землю и не поднимая головы, едва слышно что-то бубня себя под нос.

Я машинально коснулась пальцами оставшихся на щеке ранок. Слизнула кровь и горько усмехнулась, всё больше чувствуя себя чужой в этих землях. Каин хранил молчание, закрыв глаза и неподвижно застыв. Только когти время от времени сжимались, оставляя длинные глубокие борозды на камне. И это давало небольшую, но всё же надежду.

Наконец ворон поднял голову, посмотрел на меня и нехотя протянул, недовольно поведя крыльями:

– Я видел многое, Хашша… Очень многое… – Его слова падали с грохотом камней, несущихся с обрыва. Печати впились в тело, скручивая внутренности болью, обжигая кожу и нервы. Я сжала пальцы в кулаки, даже не имея желания противиться силе, тянувшей меня вниз. И, не выдержав, припала на одно колено, закусив губу до крови, не в состоянии отвести глаз от полыхающего алым огнём тяжёлого взгляда Стража. – И ложь никогда не красила этот мир. – Каин чуть шевельнулся, отчего ожерелье сместилось, издав рваный перестук. Невидимая сила валуном прижала меня к земле, заставляя задыхаться, скрести когтями своё горло в попытке получить хоть каплю воздуха. – Встань, Хашша, вечный путник Фортуны… Я верю тебе. – Приказ прозвучал твёрдо и вместе с тем устало, прошелестев порывом ветра по высокой траве. Давящее ощущение исчезло, будто его и не было, и встать с земли оказалось легко, так, словно ничто и никогда не ограничивало мою свободу. Ничто, кроме печатей привязки, тянущим ощущением напоминающих о себе. – Твоё право приходить сюда. – Каин вновь повёл крыльями, задумчиво щёлкнув клювом. – Инстинкты нельзя побороть. Твои воспоминания – лучшее тому доказательство. Я, Каин, страж Серых Степей, от имени Перворождённого дозволяю оставаться тебе частью нашего мира и приходить сюда за советом и помощью. Но твой Зверь изменился, а тотем остался тем же. По правилам Серых Степей ты можешь выбрать нового Хранителя Зверя.

Последняя фраза вызвала внутренний протест. Зверь взбунтовался, пробившись сквозь контроль разума. Гулкий рык резанул горло, вспугнув несколько мелких птиц:

– Нет!

– Твоя воля. – Каин не шевельнулся, вновь впившись в меня безразличным взглядом. – Он там же, где и всегда. Но не удивляйся, Хашша… Время – суровый хозяин. Ты была последней из его Дома. Последней, кто держал его.

И, взмахнув крыльями, Страж взмыл вверх, скрывшись среди облаков и оставив на память о себе одинокое перо, сиротливо лежащее на верхушке валуна. Невесомо коснувшись его тонкой кромки, я глубоко вздохнула, пытаясь подавить нервную дрожь, пробивающую время от времени, и шагнула в сторону, следуя той звериной интуиции, которая должна привести меня к излюбленному месту отдыха моего тотемного духа.

В этот раз тропа не спешила исчезать. Она заботливо вела меня сквозь бескрайние степи, увлекая всё дальше и дальше от места разговора со Стражем. Ветер ласково гладил кожу, играя с волосами, и на какое-то время я вновь ощутила то подзабытое чувство дома.

Узкая дорожка сменилась на широкий песчаный берег тёмного озера, вода в котором казалась застывшей и густой, как смола. Коснись её – и увязнешь навсегда в своих кошмарах и страхах. Я остановилась у кромки, чувствуя, как ноги по щиколотку утонули в мягком белоснежном песке. И медленно опустилась на него, борясь с желанием заглянуть в воду, гадая, что я там увижу.

– Здравствуй, дитя… – прошелестел над ухом мурлыкающий голос.

От него по всему телу расползлась щекочущая, трепетная нежность. Я повернула голову и, закрыв глаза, ткнулась лбом в мягкую шерсть. Она, как и прежде, пахла чем-то пряным и родным, успокаивая и согревая прикосновением к ней.

– Здравствуй, Хиффу… Я скучала…

– Я тоже скучал, дитя.

Холодный, влажный нос коснулся моего плеча, осторожно потеревшись о него. Шершавый язык широким мазком прошёлся по коже. Тихо хихикнув, я отстранилась и открыла глаза, с щемящей нежностью глядя на сидящего рядом со мной грифона.

Страж был прав. Время не пощадило никого, а мой тотем в особенности. Всё та же стать в теле песчаного льва, всё та же сила в размахе огромных орлиных крыльев, сверкающих иссиня-чёрным оперением с серебряной окантовкой. Всё то же понимание и едва заметная усмешка в синеве глаз с круглым чёрно-оранжевым зрачком. Но светлую шерсть изрезали полосы серой седины, а крылья чуть дрожали, словно боясь раскрыться и сломаться под напором ветра. И алая грива уже не столь роскошна, как раньше, став заметно короче.

– Не думал, что Каин пустит тебя… – Низкий рокот отдавался во мне приятной дрожью. Судорожно вздохнув, я вновь уткнулась носом в плечо тотема, зарываясь пальцами в его густую гриву. – Рад, что ошибся.

– Хиффу…

– Ш-ш-ш, дитя… Я рядом. – Широкое крыло всё же раскрылось, крепче прижимая меня к большому тёплому телу.

Усевшись на песок и пряча лицо в остро пахнущей пряным шерсти, я сделала то, на что не решалась очень-очень давно. Я разревелась. Громко, несдержанно, позорно. Выплёскивая накопившуюся усталость и безысходность, оплакивая то, что потеряла, и то, что не сумела сохранить. Безуспешно пытаясь подавить робкую надежду на лучшее, зародившуюся от встречи со своим Хранителем. Хиффу молчал, осторожно касаясь носом моего плеча, напоминая, что он рядом. Что я не одна.

Не знаю, сколько времени мы провели вот так, оплакивая то, что нельзя вернуть. Просто в какой-то миг я обнаружила себя сидящей под боком у разлёгшегося на песке грифона, который положил голову на передние лапы, слепо щурясь на заходящее солнце.

– Я надеялся, что ты выберешь нового Хранителя, Хашша, – нарушил затянувшееся молчание грифон.

– Ты – всё, что у меня осталось, Хиффу. Я не хочу ничего менять, – недовольно фыркнула я, перебирая пальцами его спутанную гриву и глядя на неподвижную озёрную гладь. – И спорить бессмысленно. Мой ответ останется неизменным.

– Я слишком стар, дитя. Мой Дом закончил свой путь много лун назад, вместе с твоей смертью. Ты вернулась, это да. Но Зверь у тебя теперь совершенно другой. Зачем ему такой старик, как я?