Кочующий Мрак - Яна Саковская Страница 11

‒ Мадам Альвара.

У служебного входа во дворец меня окликает охранник. Мне его лицо незнакомо, но ему, очевидно, знакомо моё.

‒ Да?

‒ Мадам Альвара, сожалею, но у меня есть приказ регента не пускать вас во дворец.

Признаться, не ожидала. Неужели я неправильно всё поняла и мне не надо было покидать дворец? Неужели принца попытаются убрать сегодня?

‒ Неужели? ‒выговариваю я, лишь немного подняв брови, и замолкаю. Может быть, он ещё что-то скажет.

‒ Таков приказ, ‒ отвечает охранник кратко и отворачивается от меня, давая понять, что разговор закончен.

Придётся мне спрашивать.

‒ Так долго ограничен мой доступ во дворец?

‒ Этой информации у меня нет, ‒ отвечает охранник.

‒ Если я приду завтра на утренний урок для принца, я смогу пройти во дворец? ‒переспрашиваю я. Охранник сдвигает брови.

‒ В приказе этого не сказано, ‒ отвечает он после паузы и отворачивается от меня опять.

Приходится мне подбирать парадные юбки ‒ я действительно переоделась к пиру в нарядное платье ‒ и возвращаться домой.

Принц.

Пожалуйста, пусть принц будет жив и здоров. Пусть он не подумает, что я предала его. Регент опередил меня, и я не смогла попасть во дворец.

Ваше высочество, я на вашей стороне. Пусть с вами будет всё хорошо.

Дома, чтобы не думать о том, что сегодня происходит во дворце и что сегодня может поменяться ход истории Ксесса, я занимаю себя делами по хозяйству.

Вначале я топлю печь. Точнее, вначале я вешаю в шкаф парадное платье и переодеваюсь в домашнюю одежду, потом иду во двор за дровами.

Эта необходимость топить печь, каждый день топить печь, если я хочу засыпать в тепле, приводит меня в отчаяние. Был бы я ещё мужчиной ‒ натаскать дров и даже наколоть дров, хотя дрова мне привозят из дворца, как и всем жителям придворцового квартала, не было бы проблемой. Но в этом теле мне так тяжело выходить из холодного дома на холодную улицу и так тяжело носить охапки дров обратно в дом! А после ‒ с помощью тяжёлого ножного пневматического насоса накачивать воду в бак, который будет нагреваться от печи, чтобы позже вечером я могла залезть в горячую ванну и немного расслабиться.

Было бы так здорово, если бы можно было попросить кого-то сходить за дровами и растопить печь. Но увы.

Зато можно заняться простыми физическими делами, а не о принце думать.

К моменту, когда в доме стало тепло, бак с водой наполнился и нагрелся достаточно, чтобы я могла наполнить ванну, стемнело. Последний штрих к тому, чтобы объявить вечер хоть сколько-нибудь приятным, насколько это возможно в текущих обстоятельствах, ‒ небольшой котелок жаркого из помоли с сезонными овощами. Во дворце праздник урожая ‒ и у меня тоже.

Как ничто не рассеивает мучительную тревогу лучше домашних дел, так ничто не вырывает из этих домашних дел лучше, чем стук в дверь ‒ особенно, когда я никого не жду.

Бесшумно кладу на блюдце лопаточку, которой я помешивала жаркое, и, затаив дыхание, подхожу сбоку к двери.

–Это я,– негромко говорит незнакомый голос.

Наверное, в любых других обстоятельствах открывать дверь на это было бы весьма сомнительным с точки зрения здравого смысла решением, но сейчас это может значить только одно.

Амрис.

Настоящий, любимый, родной – за этой дверью.

Хорошо, что изнутри замок открывается поворотом ручки – а то в спешке я бы не сразу попала ключом в замочную скважину.

Вот он.

Ого.

Амрис выбрал для временного воплощения человека любопытной наружности. И во внешности, и в движениях ‒ хочется сказать «повадках» ‒много звериного. Глаза под острыми сдвинутыми бровями ‒ цепкие, как у хищной птицы. Бульдожья челюсть. Тело при этом ‒ небольшое, немного ниже меня ростом, подтянутое и юркое. Как у змеи.