Змея и Ворон - Екатерина Оленева Страница 11

Оба повернули лица в её стороны и выражение у обоих было такое, словно они напрочь забыли о её присутствии в своём тесном, кроваво-эротическом междусобойчике.

– Я не герой! – почти истерично крикнула она. –И я больше не намерена всё это терпеть!

– Что ж, Александра, – задумчиво прищурил глаза Эссус. – Раз тебе стало скучно просто наблюдать, думаю, пришло время и тебя пригласить, так сказать, к праздничному столу.

– О чём это вы? – с ужасом отшатнулась она.

– Ну, видишь ли, моя милая, я тут прикинул кое-что… ине кажется, что мы можем использовать мальчишку как отличную возможность потренировать твой дар. Подозреваю, что есть в тебе кое-что ещё, скрытое, что проявится только тогда, когда ты полностью позволишь раскрыться своей тёмной стороне.

Александра с ужасом перевела взгляд с отца на пленника.

– Нет, – покачала она головой. – Вы не заставите меня его пытать.

– Это не входит в мои планы. Ты вторгнешься в его разум и прочтёшь в нём то, что нам нужно.

– Так просто? – с сомнением протянула она.

– Да, любовь моя. Я научу тебя, как это сделать, и ты попробуешь. И никому не придётся страдать.

Никому не придётся страдать? Что-то слабо верится!

– Подойди ко мне, – потребовал Эссус. – Просто доверься мне.

Голос отца действовал как гипноз, в голове поднимался туман, лишающий желание сопротивляться. Нечто похожее Александра всегда чувствовала перед тем, как провалиться в сон. А ещё лёгкое, едва ощутимое ментальное давление.

Она подчинилась, не видя смысла сопротивляться.

– Молодец! – одобряюще шепнул отец, вставая за ей спиной и кладя руки Александре на плечи. – Посмотри на него.

Голос Эссуса мягкой кистью скользил внутри её черепа. Прямо Кот-Баюн, заговаривающий и усыпляющий путников чарующим голосом. Только по легенде те, кто не умеет противостоять его силе, оказываются съеденными.

– Посмотри ему в глаза.

Она подчинилась, погружаясь в бездонные колодцы тёмно-синих глаз, – тёмно-тёмно синих, – по контрасту с белой кожей. Жар, исходящий от тела пленника заставил напрячься и попытаться отшатнуться, но Эссус слишком крепко держал её, не давая шевельнуться.

– Постарайся открыть его разум, – услышала она голос и не сразу поняла, что звучит он не на человеческом языке, а на языке змей. Слова лились прямо в уши. – Открой его разум, как открывают запертую дверь.

– Я не могу.

– Доверься собственным инстинктам. Они не подведут – приведут туда, куда нужно.

«Постарайся открыть его разум, Александра, – звучало в её голове. – Ты – потомственный некромант; ты знаешь, что ключ к любым магическим вратам содержится в крови. Отвари Врата – отвари кровь».

«Здесь весьма уместно бы прозвучала бы тема Дракулы «Начало» Фрэнсиса Коппола», – подумала Александра.

Разум продолжал плавать в каком-то зловещем, отравляющем, погружающем в состояние полусна-полуяви, тумане.

Она почувствовала, как заостряются зубы. Так часто бывало при переходе в животную форму, но в человеческой форме клыков себе раньше она не отращивала – два узких, наточенных лезвия, о которых с непривычки так легко поранить зубы.

Вонзив в пленника зубы, Александра почувствовала, как он вскрикнул и напрягся – как напряглась его мужская плоть, которую она чувствовала бедром.

А потом мир перестал существовать.

Она словно поплыла, окружённая со всех сторон ударами его сердца, что, как волны, перекатывались по её телу. И, невесомая, тонула в этом солнечном потоке.

Потом в затуманенном мозгу, как молнии, стали вспыхивать образы, словно прорвало плотину. Разум, холодный и острый, сопротивляющийся, ударился в неё с такой силой, что она зашаталась.

Его мысли и чувства, переполненные яростью и ненавистью, были как остро заточенные ножи. Искры этого разума затанцевали, как языки пламени, причиняя боль, под черепной крышкой. Его гнев тёк сквозь неё, чистый и острый, как поток, смывая с себя вмешательство, вышибая наружу…

Пришла в себя Александра, стоя на коленях. Как она упала – не помнила. Её трясло, как от шоковой терапии. Зубы стучали так, словно она замёрзла насмерть.

– Да, похоже пока не получилось, – спокойно констатировал Эссус и, протянув руку дочери, помог ей подняться на ноги. – Ничего страшного, ты только учишься. Есть и хорошая сторона – наш пленник всё ещё жив, ты его не прикончила.

– Думаешь, это её заслуга? – прохрипел пленник и насмешка в синих глазах мешалась болью.

– Мне плевать, если честно, – небрежно пожал плечами Змей, – сдохнешь ты сейчас или позже. Ты ведь не рассчитываешь, что надёжно припрятанная книжица облегчит твою участь, красавчик? Из мёртвого тебя информацию выкачать будет даже проще. А вот в качестве подопытного материала для обучения моей дочери ты вполне сгодишься.

– Вашей дочери? – картинно изогнул брови пленник. – Вы спите с собственной дочерью?

Александра заметила, что глаза отца подозрительно посветлели и в комнате сделалось ощутимо холоднее на пару градусов.

– Что за чушь? Конечно, нет! – выдохнула Александра.

– Да? – язвительно прищурился он. – А так по-вашему виду и не скажешь. Я даже не сомневался, что ты ко мне одну из своих любовниц приволок. Думал, хотите предложить мне тут устроить тройничок, и всё происходящее горячая прелюдия? Весьма эротичное было начало, несмотря на обилие красной жидкости. Но неужели вы оба такие скучные? Примерный папочка-семьянин, милая дочурка – оба не желающие ничего лучшего, кроме как почитать на ночь? Жаль вас огорчать, но вашему хобби мы скажем «не сегодня».

– Я сейчас вырву тебе язык и на твоих же глазах скормлю его крысам, – ласково пообещал Эссус, вновь выпуская когти, но его намерения, слава богу, прервало появление нового лица.

Дверь отворилась и в комнате резко стало светлее, будто вместо мрачных факелов вспыхнули тёплые и привычные электрические лампочки.

В дверном проёме, словно портрет в раме, стояла молодая девушка. Если бы художник искал модель для воплощения образа Весны или богини Живы, она бы идеально, как никто другой, вписалась бы в него. Стройная и лёгкая, как у эльфа, фигура, глаза, ясные и светлые, тонкие черты лица и каскад белокурых волос.

– Лейла? – довольно протянул Чёрный Змей. – Решила всё-таки вернуться?

Откуда-то возникло чувство, что в подземелье прорвалось солнышко со свежим ветром и вся тяжесть плит разом испарилась?

Мимолётные встречи с матерью каждый раз оставляли странное послевкусие. Скорее всего, чувства Александры можно было охарактеризовать, как разочарование: Лейла была слишком молодая, слишком красивая и – слишком холодная.

Но сейчас её присутствие сыграло роль необходимого громоотвода, способного разрядить слишком напряжённую обстановку.