Властимир - Галина Львовна Романова Страница 11

Сразу две или три русалки подбежали, схватили повод испуганно храпящего Облака, потянули за собой. Конь мелко дрожал, пятился. Сам Властимир торопливо вспоминал слова заговора против водяной нежити, но в голове все путалось. Он то и дело запинался, принимаясь проклинать себя за то, что не распознал русалку сразу и заговорил с нею, чем приманил ее и других.

Облака тянули к воде. Властимир не знал, спешиться ему или нет. Если остаться в седле, его увлекут на дно озерка вместе с конем, а если сойдешь, русалки подхватят его и защекочут — самая шустрая уже примеривалась, пытаясь дотянуться.

Из-под воды навстречу ему — с седла Властимиру было видно — уже поднимался сам водяной — старик, опутанный водорослями, собственной бледно-зеленой спутанной бородой, за которую цеплялись раки, и с обрывком рыбачьей сети вокруг тела. Он вынырнул и шумно встряхнулся — во все стороны полетели брызги и водоросли. Увидев его, русалки засмеялись громче и удвоили усилия.

И вдруг водяной, что уже тянул худую руку с длинными грязными ногтями вперед, остановился и повел головой по сторонам. Русалки тоже что-то услыхали, неведомое Власти-миру, и засуетились. Их голоса зазвучали испуганно. Водяной хлопнул рукой по воде и шумно нырнул.

Вынырнул он уже в камышах, перед самыми копытами Облака, и тот попятился, вскидываясь и стряхивая повисших на нем русалок. Водяницы с визгом отскочили в стороны, и жеребец бросился прочь.

Властимир уже понял причину странного поведения русалок и карабкавшегося позади него на берег водяного — из глубины леса летело, нарастая, многоголосое эхо, слуга лешего. Оно шумело, трещало, бормотало, гудело и ревело. Слышно было, как хрустят ветки валежника под чьими-то шагами. Качались верхушки деревьев.

В кронах дубов, окружавших поляну, замелькало что-то буро-рыжее. Это были белки, сотни белок. Они метались по ветвям, прыгали по стволам и перелетали с дерева на дерево. Водяной и русалки со страхом следили, как их становится все больше и больше. Кроны пришли в движение — всюду появились белки, и число их все прибывало. А из чащи леса доносился гулкий хохот и перестук по ветвям — к поляне шел сам леший.

Водяной стоял в камышах по колено в воде и потрясал кулаками. Русалки сгрудились позади него и жалобно щебетали. О Властимире все забыли, и он от души порадовался вечной вражде водяных с лешими — при появлении своего давнего супротивника водяной отпустил его на все четыре стороны.

Властимир часто слышал о том, что водяные дерутся с лешими. Сейчас он мог увидеть это своими глазами, но не стал задерживаться — кто бы ни победил, от победителя ему хорошего ждать нечего. Надо было выбираться из леса, пока леший занят.

И снова его окружал густой темный лес. С веток свешивался мох и паутина. На седых от времени стволах деревьев, словно светившихся в темноте, торчали огромные березовые грибы. Сучья норовили пропороть всадника насквозь. Облак то и дело спотыкался о поваленные деревья и корни. Солнце, давно уже взошедшее, с трудом достигало дна этого лесного подвала, кажется совсем нежилого. Только комары чувствовали себя здесь в порядке.

Властимир ехал молча, опасаясь с неосторожным словом, еще раз попасть впросак. Привыкший к седлу и тяготам воинского дела, князь не успел устать — он проводил в седле и больше времени и научился не ощущать голода. Но беспокоило другое: когда уезжал, позади, на поляне, как раз начался треск и топот, прерываемый по временам завываниями и ревом дерущихся. Теперь шум давно уже затих, а князь, похоже, заплутал — лес вокруг не менялся, и пора было задуматься, уж не бродит ли он по кругу. Если это так, то, похоже, леший победил водяного и теперь с ним забавляется.

Проезжая мимо невесть как попавшей в дубраву березы, он сломил нависшую перед лицом ветку и содрал немного коры, обнажив зелень. И некоторое время спустя перед его лицом снова закачалась сломанная им же самим ветка!

В сердцах Властимир совсем отломил ее и бросил наземь. Но за такие шуточки лесовик мог рассердиться, а потому надо было спешно уносить ноги. Князь огляделся — саженях в десяти ровные стволы деревьев чуть раздавались в стороны, образуя прогалину. Там князь увидел корягу и поехал к ней.

Оказавшись на крошечной прогалине — такой маленькой, что ветви почти не размыкались над нею, — он обнаружил в центре ее еле возвышающийся над слоем опавшей листвы старый толстый пень когда-то стоявшего здесь дуба. Почти лишившийся коры ствол лежал рядом.

Спешившись, Властимир на ходу отстегнул застежку плаща, бросил его на ствол и стащил кафтан и рубаху через голову. Потом быстро вывернул все это наизнанку, надел снова и, присев на ствол, переобул сапоги — правый на левую, а левый на правую ногу.

Верный Облак стоял над ним, не нуждаясь в привязи. Вдруг он фыркнул и шагнул в сторону, тронув князя губами за плечо.

Закончив возиться с сапогами, Властимир поднял голову и обнаружил, что на пне сидит какой-то старичок в кафтанчике из кожи, войлочных штанах и липовых лаптях. В густой бороде его застряли травинки и сухие листья, по рукаву ползла улитка. Маленькие глазки в сетке морщинок смотрели на князя не отрываясь.

В один миг Властимир оказался в седле и оттуда разглядел старичка попристальней. Так и есть — кожа лешака отливала слабой голубизной.

Однако старичок углядел швы на одежде князя и печально покачал головой.

— Догадался? — молвил он. — Коль так, иди, чего уж там…

— Благодарствую, — ответил перепуганный Властимир и тронул коня.

Но Облак не успел сделать и трех шагов с поляны, как леший догнал его и ловко схватил за узду, останавливая.

— Не туда правишь! — строго сказал он и указал корявым пальцем. — В ту сторону, там тебя ждут!

Властимир глянул — леший показывал в самую чащу леса, где было еще темнее, чем там, откуда он приехал.

— Да-да, благодарствую, — быстро сказал он и завернул коня, но стоило лешему отвернуться на мелькавшую над головой сову, что полетела ночевать, как он вернулся на старую дорогу и пришпорил коня.

Облак как на крыльях понесся вперед. Что-то заполошно закричал леший, заметалось вслед ему эхо, но запуталось в сухих сучьях и отстало, а князь все погонял и погонял.

В ушах засвистел ветер. Дрогнули, закачались дубы и яворы, застучали сучьями. Заскрипели томившиеся в них души человеческие, заголосили. Вой ветра перерос в грохочущий гул, кативший князю навстречу и гнувший деревья. Мрак накрыл и без того темный лес. Во мраке только и видно было, как, словно руки, шевелятся сучья, цепляясь за одежду и гриву лошади. Сквозь рев и шум послышался мерный тяжелый топот.

Неужели он по неведению обидел самого Святобора? Тот ведь может в один миг оказаться в любом месте своих владений, а Властимир явно нарушил заповедные границы его лесов. И ведь он поехал не туда, куда указывал ему леший. Наверняка лешего послал ему сам Святобор и теперь покарает за ослушание.

Шум и топот нарастали — неведомый был все ближе. Облак испуганно завизжал, развернулся на задних ногах и помчался прочь.