Разборки олимпийского уровня - Валентин Леженда Страница 11

Диск Парис метнул, чуть не забросив его на Олимп, а с бешеным быком вообще разделался за считанные секунды, уложив его метким плевком промеж глаз.

Естественно, юноше помогала уже оправившаяся после позора на Олимпе Афродита, иначе и быть не могло.

Увидав нового соперника, тщеславный Гектор страшно возмутился. Особенно ему не понравилось, что его победил какой-то там безродный пастух. Естественно, завязалась драка, которая закончилась не в пользу известного троянского героя. Разнеся пару акрополей и небольшой храм Ареса (который, кстати, и так собирались сносить, так как Трою защищала богиня Афина), двое молодчиков сошлись в стенодробительном поединке под дворцом царя Приама.

Услышав шум, царь вместе со своей женой выскочил на улицу, но поединок, к сожалению, был уже закончен.

Покрытый кровоподтеками Гектор, с заплывшим правым глазом и частично выдранной бородой, лежал вверх ногами в сломанном фонтане.

Пастух Парис стоял рядом, отряхивая практически невредимую аккуратную одежду (набедренную повязку. — Авт.).

— Как посмел ты, — гневно взревел царь Трои, — как посмел ты обидеть нашего героя?

Но Парис в ответ лишь презрительно фыркнул, и вся эта история могла для него закончиться весьма плачевно, если бы в драматические события не вмешалась… да, правильно, прорицательница Кассандра, дочь царя Приама и, соответственно, сестра Париса. Ее внезапно (не без вмешательства Афродиты) осенило, и она во всеуслышание признала в юном пастухе своего брата. (Ох, как же все это напоминает мексиканский сериал! — Авт.).

Возликовал тут же царь Приам, возликовала жена его Гекуба, обрадовались троянцы и дружно спели знаменитый гимн олимпийцев: “Явись-ка, Зевс, и дрогнет враг”. Но спохватилась вдруг Кассандра, поскольку, как и все стройные красивые брюнетки, была она жуткой стервой, и принялась вещать, что, мол, из-за Париса будет разрушена Троя, и справедливости ради надо отметить, что прорицательница была права. Да только, как обычно, никто из троянцев Кассандре не поверил, ибо висело на девушке проклятие самого Аполлона: что бы она ни предсказывала, никто ей не верил, несмотря на то что все это сбывалось.

Хотя проклятие тут в принципе и ни при чем, во всем была виновата природная тупость троянцев, и грянувшая вскоре война с греками это только лишний раз подтвердила.

Короче, стал Парис наследником Трои (черт, а как же Гектор? — Авт.).

Но долго задерживаться у вновь обретших сына родителей он не стал, а поплыл под вещие завывания Кассандры, которая страшно за эти дни всех достала, предсказывая гибель Трои, в устье Эврота, в гости к царю Менелаю вместе со своим старым другом, моторным парубком Энеем.

Надо сказать, что несчастную Кассандру разгневанный папочка чуть не скормил тиграм, так знаменитая прорицательница убивалась по поводу отъезда Париса…

Встретив знатных гостей, наивный Менелай закатил роскошный пир.

Веселились гости до самого утра. Естественно, на пиру присутствовала и прекрасная Елена, увидев которую, Парис чуть не грохнулся в обморок.

Афродита, внимательно следившая за разыгрывавшимися событиями с Олимпа, немедленно поспешила к Парису. Она вызвала его на разговор в чудесный парк рядом с дворцом царя Менелая.

— И это прекраснейшая из женщин? — кричал, гневно размахивая кулаками, Парис. — Да вы что там все на Олимпе, включая Зевса, сдурели?

— Не говори так, — шикнула на юношу богиня любви, — а то Зевс ненароком услышит.

— Я расторгаю наш договор и возвращаюсь в Трою, — бескомпромиссно объявил Парис, — лучше я бы отдал это проклятое яблоко Гере.

— Что ты такое говоришь? — упрекнула его Афродита. — Объясни нормально, что тебя в Елене не устраивает?

— Что не устраивает? — ехидно переспросил Парис. — Да все.

— Что именно? — настаивала богиня

— Возраст, — крикнул Парис, потрясая кулаком, — это первое, второе — волосатая родинка на губе и третье, страшно сказать, — голос Париса опустился до зловещего шепота, — она рыжая, в рыжем парике.

— Ну, знаешь, — с облегчением вздохнула Афродита, — а я думала, тебя беспокоит что-то более серьезное.

— Что?!! — Юноша с недоумением уставился на богиню.

— Да разве ж это недостатки? — продолжала Афродита. — Ты бы взглянул на Геру без грима или на меня часов в восемь утра.

Парис нервно облизнул пересохшие губы.

— Я отказываюсь похищать эту, эту Елену, — медленно произнес он. — Мне вполне достаточно и того, что ты со мной переспала.

Богиня вспыхнула:

— Как ты смеешь напоминать мне об этом?

— А что? — искренне удивился Парис. — Разве тебе не понравилось?

Потупив взор, богиня промолчала.

— Хей-я-хей-я-хей, — донесся из пиршественного зала голос Менелая. — Дионис, еще вина налей!

— А разве на пиру присутствует Дионис? — изумился юноша, оглянувшись на дворец.

— Естественно. Разве этот пьяница может пропустить хоть один грандиозный пир? Просто он замаскировался под слепого певца с кифарой.

— А я-то думаю, как же он ловко себе в тарелку баранину накладывает и ни разу чашу мимо рта не пронес… — Парис задумчиво потер подбородок. — Так это бог вина?!!

— Ладно. — Афродита с нетерпением посмотрела на небо, где над облаками медленно плыл остров Олимп. — Я дала тебе божественное слово, а это закон, хочешь не хочешь, но Елену тебе придется похитить.

— Никогда, — гневно отрезал Парис, — ни за что, ни…

Тут юноше пришлось оборвать свою пламенную речь, потому что Афродита пустила в ход свой последний козырь.

Серебряная накидка медленно сползла с плеч богини, обнажая шелковистую, чуть мерцавшую во тьме кожу.

— Может, мне все-таки удастся тебя переубедить? — лукаво спросила Афродита, и Парис понял, что Елену ему, несмотря ни на что, все же придется похитить…

А на Олимпе, весело хихикая и отпуская соленые шуточки, боги, включая Зевса, уже собрались у работающего телевизориуса.

— Эй, Гефест, — недовольно ревел Гименей, — убери помехи, что это за полосы вверху экрана!

Подойдя к своему изделию, бог огня с чувством ударил по телевизориусу кулаком, но данная процедура не помогла.

— Прибор в порядке, — сделал вывод Гефест, протерев экран тряпочкой, — помехи из-за начинающейся внизу грозы.

Поняв намек, Зевс на троне хмыкнул, и помехи мгновенно исчезли.

Афродита на экране телевизориуса уже сняла серебряную накидку.

— Сейчас начнется, — предупредил Эрот, устраиваясь в первом ряду. — Эй, кто хочет соленых орешков?

— Может, мне все-таки удастся тебя переубедить? — томно произнесла на экране богиня любви.

Захлопав в ладоши, боги одобрительно засвистели.