Мировой кризис - Андрей Мартьянов

Великобритания, Лондон,

3 марта 1914 года

Ровно в одиннадцать часов утра элегантно одетый джентльмен вышел из парадного подъезда дома номер 19 по Беркли-Мэншнс и прогулочным шагом направился вниз по улице. Время ланча он провел в «Адмиральском клубе» на Бонд-стрит, откуда совершил два телефонных звонка – молодого человека интересовали новые поступления в антикварные магазины ван Гааса и компании «Эпшоу и Малверн». Получив от последнего абонента положительный ответ, джентльмен спустился из курительной в холл, дал знак швейцару и тот немедля свистнул кэб, быстро доставивший пассажира на Челси-сквер.

– Подождите меня, – сказал он вознице, одновременно вручая монету в пять шиллингов. – Я задержусь примерно на полчаса.

– Как вам будет угодно, сэр…

Темно-вишневая с золотом вывеска над магазином гласила: «Торговля древностями, год основания 1754», что ясно давало понять любому покупателю – это старинная и успешная фирма, подделками, как в сомнительных заведениях Ист-Энда, здесь не торгуют. Обычные клиенты – состоятельные европейские коллекционеры или нувориши из Нового Света, желающие украсить свой дом уникумами с развалин Гизы, Персеполиса или Тиринфа. Случайные люди сюда не заходили.

Звякнул колокольчик над входной дверью. В помещении пахло благовониями и сухим пергаментом, освещение приглушенное – жалюзи на окнах опущены, горят электрические лампы в тканых абажурах, стилизованных под индийские светильники.

Других посетителей не замечалось. Джентльмен оставил трость и шляпу на особой стойке у входа, уверенно прошел направо, вдоль шкафов с древними папирусами и статуэтками. Управляющий поднялся из-за стола навстречу.

– Добрый день, милорд, – поприветствовал ожидаемого гостя высокий и худощавый мистер Эпшоу. – Рад снова видеть вас.

Его внешность мало соответствовала распространенным представлениям о владельцах антикварных лавок, никаких седых волос или очков в круглой оправе. Наоборот, Эпшоу был подтянут, загорел, сравнительно молод – не старше сорока лет, – и больше напоминал не потомственного коммерсанта, а недавно приехавшего из африканских колоний отставного офицера. Одновременно с этим в среде лондонских ценителей старины его полагали одним из крупнейших специалистов.

– Огастус, замените меня, – Эпшоу повернулся к помощнику. – Лорд Вулси, пожалуйста, следуйте за мной.

Они прошли в глубину дома, поднялись по скрипучей деревянной лестнице в бельэтаж, где хранились наиболее ценные экспонаты и редчайшие книги – богатых покупателей всегда обслуживали отдельно, да и незачем выставлять на витрину древнеегипетское золото или сохранившиеся в единственном экземпляре средневековые рукописи.

Лорд Вулси отлично знал, что в скрытых за деревянными панелями сейфах заперты сокровища ценой в сотни тысяч, если не миллионы фунтов – собранию компании «Эпшоу и Малверн» мог позавидовать и Британский музей, «особые» раритеты уходили только постоянным и проверенным клиентам или по их письменным рекомендациям. Для толстосумов из-за океана предлагались товары, выставленные на всеобщее обозрение, – разумеется, они тоже стоили немалых денег, но абсолютно уникальными не являлись.

– Присаживайтесь, сэр Джералд, – управляющий указал на кресло возле обширного стола. – Могу я предложить вам шерри?

Обычный ритуал, насквозь знакомый лорду Вулси: нельзя сразу говорить о деле, это нарушение этикета. Несколько обязательных слов о погоде, политике, короле Георге и новостях из жизни высшего общества – помолвки, свадьбы, пикантные слухи; светский сезон в разгаре. И лишь затем начинается священнодействие.

Мистер Эпшоу надел белые перчатки, открыл крупповский сейф с хитрым номерным замком, достал большой сандаловый ларец и утвердил его на столе перед Джералдом. Откинул крышку, снял покров китайского шелка.

– Доставили на этой неделе из Константинополя. Старая библиотека султана, к сожалению, расхищается, а там хранятся древнейшие фолианты! Наши агенты скупают всё поступающее на черный рынок – я с ужасом думаю о том, что случится с рукописями, попади они к людям незнающим! Даже при идеальных условиях хранения пергаменты поражает грибок, они ссыхаются, ветшают… Что говорить о необразованных содержателях константинопольских лавчонок, которые обращаются с книгами самым варварским способом, не подозревая, какие сокровища оказались в их руках!

Лорд Вулси согласно кивнул – в этом вопросе он полностью поддерживал господина Эпшоу, ни на минуту не задумываясь о том, что управляющий магазина предлагает к продаже краденые фолианты. В дряхлеющей Османской империи о понятиях «культура» или «сохранение древнего наследия» имеют весьма расплывчатое представление, других забот выше головы – турки теряют провинции одну за другой, государство разваливается на глазах, экономика трещит по швам. О какой культуре может идти речь в такой обстановке? В библиотеке поместья книгам обеспечат прекрасный уход, с них сделают фотокопии, появится гарантия, что великие произведения седой старины не погибнут!

– В основном Византия и Италия, пятый-седьмой века по Рождеству, – Эпшоу аккуратно вынимал из ларца переплетенные в кожу и дерево хроники. – Состояние некоторых рукописей далеко от идеала, но есть и прекрасно сохранившиеся – это не позднейшие списки, мы вызывали эксперта, Джейкоба Мэлтрэверса, профессора в Итоне. Он подтвердил аутентичность манускриптов.

– Великолепно, – отозвался Джералд. – Слово господина Мэлтрэверса имеет солидный вес, я доверяю его заключению.

– Всего шесть экземпляров, – продолжал мистер Эпшоу, раскрывая перед лордом фолию в растрескавшейся кедровой обложке с накладками темного серебра. – Древнейший датируется приблизительно четырехсотым годом, это сборник из нескольких произведений. Глава из «Истории римского народа» Марка Терренция Варрона, ранее считалась навсегда утерянной. Добавочно евангелие от Матфея, переписанное скрипторами диоцезии Гиппонской, предположительно – с собственноручными пометками святого Августина, это еще предстоит доказать. Последней в подшивке идет копия с Иосифа Флавия, «De bello Judaico». [1]Существенную историческую ценность представляет только Варрон.