Ваше Сиятельство #2 - Эрли Моури

Ситуация как-то неочень позитивная. Ведь если мама требует меня срочно «наминутку» втот самый момент, когда мои губы практически вплену убаронессы, тозначит втребовании мамочки есть что-то этакое.

—Это нельзя отложить?— спросил я, галантно освободившись отобъятий госпожи Евстафьевой.

—Нет!— вэтот раз Елена Викторовна ножкой непритопнула.— Немедленно замной! Талия пока здесь тебя подождет.

Собреченным видом яподнимался заграфиней навторой этаж. Додверей своих покоев мама шла молча ибыстро, даже порывисто, что свидетельствовало оботсутствии покоя веедуше. Икогда мывошли, она сказала, закрывая двери:

—Тызнаешь, что кВеселову приезжала полиция⁈ Еще онждет кого-то изканцелярии Чести иПрава! Что вынатворили вБасманном⁈

—Даничего там такого небыло. МысТалией мирно отдыхали вклубе сназванием «Ржавый Париж». Талия иногда посещает это место имне решила показать. Место веселое, выпили пококтейлю, потанцевали. Потом неожиданно появился еепарень. Вернее, бывший парень баронессы. Его имя Густав Ковальский, виконт. Мерзкий такой поляк. Ему непонравилось, что Талия тусуется вместе сомной. Ияпросто набил ему морду. Чисто случайно под руку попало несколько его друзей,— объяснил я, практически несоврав.

—Что такое «тусуется»?— мама нахмурилась.

—Тусуется, означает: весело проводит время,— пояснил я, непонимая, зачем из-за какой-то ерунды мама состоль строгим видом привела меня всвои покои.

—Атызнаешь, что там, ввашем… клубе стреляли изпистолета⁈ Знаешь, что вэтом «Париже» все разбито иперевернуто! Авмашине Ивана Сергеевича следы отвыстрелов иразбито стекло⁈— она намиг покраснела, потом побледнела.

—Конечно, знаю. Видел своими глазами, мам. Ведь стреляли жевнас,— нукак здесь было незасмеяться? Ноясдержался.

—Иван Сергеевич очень старался непредавать тебя, но… Оннезнал, что говорить попроизошедшему. Полиция задавала много вопросов. Вобщем, поэтому ему пришлось сказать, что наего вимане был тысТалией. Теперь полиция приедет кнам. Тыэто понимаешь?— ееголос трагически дрогнул.

—Правильно, нужно было сразу, отослать полицейских комне. Ябыимвсе пояснил попричинам произошедшего итем мудакам, которые кнам прицепились,— мне захотелось закурить.

—Му-да-кам⁈ Саша! Что заслова!— Елена Викторовна явно была поражена.

М-да, оплошность, наверное, прежний граф Елецкий слово «мудаки» неиспользовал вобщении сматерью.

—Мам, все? Ямогу идти?— янестал объясняться из-за озорного словца. Всамом деле, яжевзрослый. Астерий я, черт дери. Исейчас меня пробирал лишь один страх— страх, что янесмогу сдержать смех.

—Нет, невсе! Теперь объясни мне, какие утебя отношения сТалией,— левая бровь мамы надломилась, что чуть добавило ейсуровости.

—Как какие? Примерно такие же, как утебя сееотцом,— ответил я, достав коробочку «Никольских» иопасаясь, что разговор рискует затянуться.

Мама побледнела, приоткрыв рот, затем выдохнула:

—Дакак тысмеешь такое думать!

—Всмысле? Ачто ятакое подумал?— яразыграл изумление.

—Янезнаю, что тытам подумал. Говори мне честно, утебя сней отношения такие жекак снашей служанкой… Дашей?— лицо графини оставалось бледным.

—Мам, уменя женаданный момент нет отношений сДашей. Кстати, благодаря тебя. Закурю, ствоего позволения. Тыжездесь иногда куришь,— ящелкнул зажигалкой.

—Несмей!— она топнула ногой.

—Мам, тыснова забыла. Ну-ка вспомни: я… уже… взрослый,— произнес явкрадчиво, едва линепослогам.— Изачем тебе лезть вмои отношения? Это неполезно нидля тебя, нидля меня.

—Яхочу знать, что происходит между тобой иТалией! Взрослый он! Тыочень многого непонимаешь! Евклид Иванович предельно серьезно относится квоспитанию дочери. Саш…— теперь графиня уже непыталась наменя давить, ивыглядела просто очень обеспокоенной.— Пожалуйста, скажи, что утебя было сней. Ядолжна это знать!

—Асчего ты, собственно, взяла, будто что-то было?— вот здесь янезнал, как правильнее себя повести: если баронесса сказала окаких-то подробностях нашей совместной ночи, тосмоей стороны, глупо отэтого увиливать вобъяснениях. Аесли уЕлены Викторовны лишь подозрения, тосказать правду, означает предать Талию споследующими большими неприятностями ейототца.

—Уменя есть основания так думать. Взрослый, видите ли, он. Говори все как есть,— она подошла ктумбочке, выдвинула ящик идостала коробочку сигарет «Госпожа Аллои».

—Мам, янехочу говорить оТалии вне ееприсутствия. Это некрасиво. Давай, позову еесюда итогда мыпродолжим этот разговор,— предложил я.Расчет был прост: попути яуспею быстро переговорить сдочерью Евклида Ивановича, узнать, что она успела сболтнуть, итогда будет понятно, что ответить маме.

—Ладно, если тынеможешь как взрослый сказать правду, идем, яспрошу при тебе унее,— она взяла сигарету изкоробочки инаправилась кдвери.

Вот такой поворот янепредусмотрел. Иполучалось, увы, скверно. Так что, сам того нежелая, яподставил госпожу Евстафьеву младшую.

Мыспустились вгостиную, мама убедилась, что вкоридоре нет слуг иприкрыла дверь. Талия Евклидовна тосмотрела снедоумением награфиню, товопросительно поглядывала наменя. Графиня сминуту молчала. Наконец, завершив основные приготовления кразговору, прикурив сигарету иустроившись надиване, Елена Викторовна сердито сказала:

—Из-за вас курить уже начала, деточки. Так, Талия, скажи мне, пожалуйста, только очень честно, утебя какие отношения сСашей?

—Ну… хорошие. Очень хорошие,— чистосердечно призналась баронесса.— Яего люблю. Уже второй год как люблю, ваше сиятельство. Аможет третий.

—Так…— мама многозначительно посмотрела наменя, ияпоперхнулся табачным дымом отсмеха.

—Талия, девочка моя, давай начистоту. Тыкогда-нибудь…— здесь графиня замялась, пытаясь подобрать правильные слова, сделала две нервных затяжки сигаретой ипроизнесла:— Когда-нибудь спала сСашей? Скажем прямо, онделал стобой впостели что-то непристойное?

—Аид того дери!— Талия густо покраснела ипосмотрела наменя.

Вот теперь мне стало ясно, что госпожа Евстафьева младшая ничего лишнего моей маме неговорила. Неговорила досих пор. И, давая ейвполне внятную подсказку, яотрицательно замотал головой.

—Саша, янетебя спрашиваю. Раз тынепожелал дать мне честный ответ, топусть ответит Талия. Может быть девушка окажется честнее,— Елена Викторовна сшумом выдохнула облако дыма.

—Ну, было такое… Очень немножко. Выего неругайте, Елена Вкторовна! Ясама виновата…— Талия начала быстро исбивчиво рассказывать, как разделась передо мной, потому что была мокрая, нографиня еепрервала: