Яд саламандры - Ана Сакру Страница 6

Кэна погружается в воду, не в силах унять дрожь. Это какой дурой надо быть! Мечтать о том, чтобы элиец забыл о ее существовании, и одновременно фактически предложить ему себя. Так нагло. Да, он не ожидал, смешался, и это было чертовски сладко, но всего на секунду, зато потом. Она до сих пор чувствовала на себе его грязный взгляд.

— Мочалками трите, — бросила банщицам грубо и тут же прикусила язык, видя их пораженные лица.

— Пожалуйста, — тихо добавила. Как сложно все время помнить, кто она теперь. Кэна прикрыла глаза, пытаясь успокоиться, унять непрекращающийся озноб. Какая ирония, спустя пять лет все повторяется. Она в той же купели готовится к первой ночи с тем же мужчиной. Вот только бежать ей теперь некуда. Губы растянулись в истерической улыбке, ногти вонзились в ладони. Это всего лишь тело. Даже не ее. Пусть забирает, если хочется.

Закончив омовение, банщицы проводили рабыню к столу для растираний, уложили на спину, велев согнуть ноги в коленях и развести. Кэна зажмурилась от унижения, скрывая злые слезы. С шарханианой бы подобное никто не посмел делать, но она кусок мяса теперь и ей нужен товарный вид. Обжигающе горячая вязкая масса покрыла ноги, подмышки, даже руки, и стала медленно обволакивать промежность. Кэна задышала часто. Как стыдно, эти ладони на ней, горячий воск, опаляющий нежную кожу, безразличные взгляды служанок.

— Так, потерпи, милая- пробасила старшая банщица, крупная и приземистая, вся раскрасневшаяся от усердия и пара, поднимающегося из купели. Кэна кивнула и взывала сквозь зубы от боли, когда та рывком начала сдирать застывший воск. Слезы неконтролируемо полились из глаз. Великая тьма, это пытка.

— Потом кожа привыкнет, даже замечать не будешь, — хмыкнула банщица, похлопав ее по бедру. И Кэна рассмеялась, настолько невероятно это звучало, — Ну вот и все.

Девушка прикрыла глаза, восстанавливая дыхание, прислушиваясь к нежным, едва ощутимым поглаживаниям мокрой губки, успокаивающим горящую огнем кожу. Потом сразу две банщицы облили ее тело душистым маслом и начали усердно втирать, не пропуская ни миллиметра распаренной кожи. Томление в груди нарастало от их чувственных смелых движений, кровь тягучей патокой потекла по венам, разнося приятную истому, нагреваясь внизу живота. Дыхание стало более частым и поверхностным. Волнение клубилось в груди, отдаваясь в кончиках пальцев. Это случится сейчас.

Кэна прикусила губу, не открывая глаз, чуть сводя бедра. Пред внутренним взором невольно возник принц. Таким, каким она увидела его сейчас. По пояс голый, расслабленный, и дымные глаза впиваются в нее, пожирая, кажется, саму душу. Кэна может сколько угодно ненавидеть его, но не может не признать, что он красив, и что если душа против, то тело трясет от нервного волнения, страха неизвестности и желания. Желания познать, как это. Пусть даже с элийцем.

— Вставай, милая, мы закончили, — старшая банщица похлопала ее по душистому бедру.

Кэна не сразу вынырнула из вязкого блаженства, с трудом поднимаясь. Голова была чересчур легкая, и виделось все как в тумане.

— Я ваша служка, госпожа Кэна, — перед ней стояла девчушка лет пятнадцати, дарханка, но, возможно, не чистая. Слишком уж бледная кожа, — меня зовут Хатэ.

— Служка? — Кэна удивленно посмотрела на девочку. Она же рабыня, какие могут быть служки у нее, — Но…

— Вы же наложница нашего принца, — при этих словах Хатэ порозовела и расплылась в небесной улыбке. Кэна презрительно фыркнула. Понятно, прислугу Родэн выделить соизволил, но определил на эту роль свою фанатку. Решил показать, каким взглядом Кэна должна на него смотреть?

— Я отведу вас, — продолжила Хатэ, низко кланяясь, а Кэна замерла, не в силах слезть со стола для натираний.

Уже? Пальцы судорожно вцепились в обивку, ресницы предательски задрожали. Она не хочет, не готова сейчас. Томление в теле моментально исчезло, как и не было. Лишь нервная дрожь осталась, заколотила с удвоенной силой. Хатэ удивленно смотрела на застывшую рабыню, видя страх, плескающийся в глубине черных глаз.

— Госпожа? — девочка вопросительно вскинула бровь.

Кэна мотнула головой и все-таки ступила на мозаичный пол. Банщицы облачили ее в прозрачную накидку. Шаг, другой, и она уже со спокойным видом следует за служкой, гордо вскинув голову. И никто кроме самой Кэны не догадывается, чего ей это стоит. Сейчас девчонка завернет направо и они окажутся в общей гостиной, или же пройдут еще дальше, до мужской половины. Но Хатэ виляет влево, к ее комнатке, и Кэна останавливает девочку, не понимая. Принц просто не может захотеть прийти в эту каморку.

— Куда ты меня ведешь?

— К вам, конечно. Вам нужно отдохнуть, госпожа.

— Но…

— Наш принц сказал, что вам нужно отдохнуть, — повторяет Хатэ, улыбаясь.

И идет дальше. А Кэна не может. Он не возьмет ее сегодня? Опирается о стену, не в силах стоять прямо, к горлу подкатывает тошнота. Она даже не понимала, как туго скрутилась внутри нервная пружина, а сейчас она выстрелила резко, подкашивая ее. Облегчение затопило с головой, словно на смерть осужденному уже на плахе зачитали амнистию. Две слезинки замерли на дрожащих ресницах, вырвавшиеся из самой глубины ее существа. И в то же время какая-то странная обида, чисто женская, завладела ей. Значит, все-таки брезгует презренной дарханкой. И демонстрирует это всем.