В городе жестоких людей. Девочка из прошлого - Арина Александер Страница 59

— Отпусти ситуацию, Ксюш. Себя отпусти, — всё же решил рискнуть и подошел к ней со спины, упираясь подбородком во вздрогнувшее плечо.

— В смысле? — просипела, замерев. Ещё одно напоминание о пережитом ужасе. Спать не могла, говорить — тоже.

— В том самом, — сжал её плечи, перекрывая пути к бегству. — Я не хочу, чтобы тебе было хреново, — прижался щекой к щеке, осторожно потерся. Как же он соскучился. За элементарными прикосновениями соскучился. За запахом любимым и блеском в глазах.

— Хорошо. Твои идеи, Денис? — у неё болела голова. И сердце болело, и душа. — Может, мне извиниться, что так реагирую на смерть? Так извини, у меня нет твоего опыта. Что мне сделать? Или, взять оружие и отомстить? — начала перечислять с придыханием. — А что? Виновные ведь должны быть наказаны.

— Не переживай, они все мертвы.

Первое время Ксюша просто хватала ртом воздух, представляя, как это всё происходило. Дышала часто, глубоко, борясь с набежавшими слезами.

Денис же, в противовес ей, дышал размеренно, без лишней паники. Конечно, с его-то образом жизни. Это её рвало два дня подряд, стоило вспомнить скользкую жижу на лице.

Повернулась в его объятиях, внимательно посмотрев в глаза.

— И как? Полегчало? Успокоился?

Он выдержал обвиняющий взгляд, ни капли не жалея о содеянном. Будь его воля — и Антона на тот свет отправил бы, но… для него нашлось наказание похуже смерти.

— Оказывается, убить человека проще простого, да? — продолжила, глотая набежавшие слёзы. — Вчера сделали плохо тебе. Завтра ты сделаешь плохо взамен. А смысл, Денис? Да, я не спорю, сама виновата…

— Шш, молчи, — от мысли, что она корит себя, стало больно. — Ты ни в чем не виновата. — Обхватил заплаканное лицо ладонями, поглаживая большими пальцами скулы.

— А кто виноват?

— Только я, слышишь? Только я.

Ксюша горько улыбнулась, давая понять, что не согласна. Сердце разрывалось от противоречий. Сейчас бы сказать то, что больше всего давило, не позволяло нормально дышать. Но не так просто сделать первый шаг.

— Помнишь, я говорила… — едва уловимые на слух слова застряли в горле, на плечи будто тяжкий груз опустился. Вернее, он там и был, просто сейчас стал более ощутимым. — Что не хочу быть твоей слабостью?

— Ксюх, давай не будем, а? — поняв, что сейчас начнется, Денис прижал девушку к себе, не позволяя отстраниться. — Не режь меня по живому. Мне тоже хреново, — зашептал в её волосы, зажав подбородком макушку. — Я отдаю отчёт произошедшему, но, бл*дь, жизнь ведь на этом не кончается.

— Ты не понимаешь, — замотала головой, не в силах сбросить с себя мужские руки, да и не хотелось, если честно. Уже и забыла, когда вот так стояли, прижимаясь друг к другу.

— Так скажи.

— Где гарантии, что не повторится? Мне… мне ужасно страшно. — Пульсирующий от боли голос ложился тяжелым отпечатком на их плечи. Всё это время она играла в молчанку не потому, что бесчувственная стерва, зациклившаяся только на своих переживаниях. Просто не хотела озвучивать то, отчего ему станет ещё хуже. — Я боюсь повторений. Боюсь быть счастливой. Знаю, ты сейчас скажешь, что я слабачка, что обещала всегда быть рядом, но это выше меня. Сильнее.

Денис молча рассматривал её, чувствуя, как медленно стынет кровь. Ожидал чего-то подобного. Опять же, прекрасно понимал. Это не просто узнать, что кто-то где-то там умер. Когда на твоих глазах убивают человека, а тебя омывает его кровью — зрелище не для слабонервных. И если уж говорить по-честному, то Ксюша держалась просто отлично. И затронутая тема об уходе была им предвидена, только… не на того нарвалась.

Под его пристальным взглядом Ксюша всхлипнула. Так трудно казаться сильной. Делать вид, что всё хорошо. Чувство вины — хуже всех кар небесных. Умом понимала многие вещи, а вот сердцем… Так привыкла чувствовать себя во всем виноватой, что прорвавший поток слёз уже было не остановить.

— Думаешь, разбежимся, и станет легче? — начал Денис, начиная сходить с ума. — Тогда, — отпустил её и одним резким движением достал из-за спины пистолет. — Держи!

Ксюша тихо ахнула, рассматривая оружие расширенными от ужаса зрачками.

— Чего смотришь? Ты же собиралась уйти. Это так… — прервался, пытаясь подобрать подходящее слово, — в твоей манере. — Начал наступать, чувствуя, как рвет крышу. Пускай и жестоко, но она должна понять, на что толкает их принятым сгоряча решением. — Стреляй! — рявкнул с такой силой, что задрожали стёкла. Насильно расцепил сжатие пальцы, вкладывая в них оружие. Ксюша противилась, но он давил, обхватив железной хваткой тонкое запястье. Когда получилось, накрыл её пальцы своими, сжал рукоять и под изумленный взгляд направил дуло прямо в свое сердце. — Боишься быть счастливой? Тогда жми! — свирепо сверкнул глазами. — Грохни меня сразу, а потом и себе прострели бошку, потому что и дня без меня не сможешь, — теперь и он дышал рвано, оглушенный гулкой пульсацией. Мозги отключись напрочь. — Жми! — видел, что перегнул, её трясло как припадочную, но не мог остановиться. Таких, как Оксана, стоило сразу ставить перед жёстким выбором и плевать, как это выглядело со стороны. — Иначе хрен ты куда уйдешь, ясно?

Его пальцы до боли сжимали её, надавливая на холодный металл. Как не разжимала — не получалось сбросить пистолет. Горько стало, противно. Тихо всхлипнула, глотая солёную влагу.

— Пускай смерть Тимура не будет напрасной, Ксюш, — прошептал Денис севшим голосом, наблюдая за её медленной капитуляцией. — И дети у нас ещё будут. Много детей. Не плачь, — отшвырнув оружие, начал оседать вместе с ней, прямо на пол. У самого сердце разрывалось, а что творилось с её — даже представить не мог.

Наконец долго сдерживая плотина прорвалась, дала выход накопившемуся горю. И до этого плакала. Но тихо, украдкой, сдерживаясь, как могла. Но слова Дениса, его злость, усталый вид, осунувшееся лицо стряхнули. Ударили с размаху, приводя в чувство. Не злость — боль в нем говорила. Просто избавлялся от неё по-своему. Если можно было бы — взвыла. Застонала, закричала на всю глотку.

— Мне так жаль, — зашептала захлёбываясь. — Я так ждала его. Так любила… — всё понимала. И что будут у них ещё дети, и что смогут быть счастливы. Было больно от утерянной иллюзии, трепетной надежды. Свыклась с ней, стала одним целым. Неважно, какой он был. Важно — что вместе с ним умерла и частичка её.

— Прости, — одно слово сорвалось с его губ, а стало легче. За что извинялся конкретно — и сам не мог сказать. Наверное, за всё понемножку. И, прежде всего, за любовь свою сокрушающую, подавляющую и будь он проклят, если не исцеляющую.

— А что потом, Денис? — едва смог разобрать её шепот. — Что будет потом? Так и будем жить как на пороховой бочке? Вчера Крутоголов, завтра — ещё кто-то…

— Теперь всё по-другому, — улыбнулся, стирая катившееся градом слёзы. — Отныне никто не станет у нас на пути. Вернемся на юг, в наш дом. Больше никакой охраны, никаких запретов.