(Не) любовники - Виктория Лукьянова Страница 49

— Уф, успели, — рядом тяжело дышала Поля, которая примчалась сразу же, как получила сообщение. Она будет там, с Ташей. Помогать ей, поддерживать. Ведь они договорились еще в тот день, когда Таша узнала, что беременна, а Поля не бросит ее одну и поддержит.

Алексу и Руслану предстояло ждать. Долго, мучительно и страшно. И лишь на следующий день, рано утром, Алексу позволили войти в палату к счастливой матери и взять впервые в жизни на руки его крохотную малышку. Самую красивую и самую любимую. Их дочь.

Эпилог.

Таша никак не могла налюбоваться на открывающийся вид за окном. Саша не солгал, когда нахваливал пейзаж и вынуждал ее согласиться жить с ним. Она отказывалась. В первый же день, когда он взял на руки свою малютку, Алекс заявил всем собравшимся, что его супруга и дочь будут жить с ним под одной крышей. Таша попыталась возмутиться тому, что за нее уже решили. Поля тихо хлопала в ладошки и сдерживала смех. Руслан, напротив, разинул рот от удивления, но позже, как оказалось, они втроем организовали переезд для Таши. Поэтому когда ее выписали с малышкой, они уже ехали в тот самый дом на берегу реки.

Чудесный вид, особенно летом вечером. Когда солнечные лучи играют на поверхности воды. Таша любовалась и не услышала, как около нее остановился мужчина.

Почти муж. Почему почти? Да потому что она так и не дала своего согласия. Не потому что не хотела стать его женой, стать матерью его детей. Она мечтала об этом всю жизнь. И вот ее мечты исполнились. Почти. Просто она хотела привести свое тело в форму, чтобы вернуться к их общим наслаждениям. К тому порочному, жаркому и страстному, что происходило за тяжелыми дверьми спальни. И однажды она скажет «да».

— Она спит?

— Как ангел, — Алекс кивнул.

Он, как и полагалось заботливому отцу, проверил малышку.

— Лиза чудесный ребенок. Только ест и спит.

— Пока. Потом ты поплачешься, когда полезут зубки. Или когда она начнет ходить и попытается уничтожить твой домашний кинотеатр. Или тогда, когда она будет задерживаться по вечерам или бегать с мальчишками.

— Я буду самым ревнивым отцом, — Алекс рассмеялся, замечая на лице любимой женщины хитрую улыбку. Она знала, как его поддеть.

— А ревнивым мужем?

— Я уже ревную. Моя сладкая девочка, иди сюда, — прошептал он, склонившись к Таше.

Поднимая ее на ноги, он быстро занял место перед окном на лоджии и усадил на колени Ташу.

— Ты такая красивая, — прошептал он, целуя ее в щеку. — Пойдем спать?

— Спать? Я не думаю, что ты хочешь спать, — она лукаво улыбнулась, поймав его застывшую руку на обнаженном бедре.

Он тихо рассмеялся и продолжил ласку. Провел пальцами по нежной коже, дотронулся до края простых хлопковых трусиков. Оттянул краешек и затронул то, что так отчаянно ждало его целый день.

Они вернулись в постель как любовники в тот самый момент, в тот день, когда это позволил сделать врач. Алекс был необычайно осторожен и внимателен, а вот Таша дико желала его. Она первой раздела своего мужчину, уронила его на кровать и оседлала крепкие бедра, заявляя, что период их воздержания был слишком долгим. Алекс не противился ее настойчивости, полностью соглашаясь с девушкой. С тех пор они посвящали себя друг другу каждую свободную минуту.

Как и сейчас, когда Таша развела пошире ноги, позволяя Алексу проникнуть в нее пальцем. Влажная, горячая и трепещущая, она желала его. Поэтому ловко расшнуровывала домашние брюки, оттягивала край белья и касалась набухшей головки.

— Давай поторопимся, пока она не проснулась, — Таша выдохнула в губы Алекса слова вместе с горячим стоном.

— Конечно, любимая. Ненасытная моя.

Он снял ее трусики, по привычки бросив их в сторону. Сам же приподнял за бедра Ташу, помогая ей аккуратно опустить на трепещущий в предвкушении ствол.

Таша вдохнула воздух, когда поглотила его влажной плотью. Даже после родов она оставалась там узкой. Для него. И им обоим нравилось то, какой она стала. С налившейся грудью, с оголенными как провода нервами. Она стала еще горячее, поглощаемая страстью. Алекс не ошибся, выбирая тогда Ташу в качестве своей временной любовницы. Он испытал настоящее счастье в ее объятиях. Теперь же она была его.

Навсегда.

Конец